Кирилл Еськов - Показания гражданки Клио

По прошествии секундной паузы:

— Я не намерена далее обращаться к этому вопросу, Уилл. Просто избавь меня от этого шума — неужто это такая уж проблема? Всё на твое усмотрение…

Бёрли почтительно склоняет голову:

— Слушаюсь, Ваше Величество. Сколько времени в моем распоряжении?

— В нашем распоряжении, Уилл. Неделя. Цейтнот, понимаю. Второго июня — и это крайний срок! — эти витгифтовы бумаги — (ладонь королевы тяжко ложится на папку) — должны лежать на этом столе в пристойном уже виде. Задача ясна?

— Так точно, Ваше Величество, — Бёрли встает; лицо его абсолютно бесстрастно. — Разрешите выполнять?

Удаляющийся министр почти достиг уже границы светового круга, и тут королева внезапно окликает его:

— Уилл!

— Да, Ваше Величество?

— Уилл… Ты… ты уверен, что понял меня правильно?

— Надеюсь, что да… Бесс.

Бёрли идет по ярко освещенным коридорам дворца в направлении источника музыки; дружески здоровается по пути с капитаном королевской гвардии Джоном Бестом (тот в штатском, но явно при исполнении) и Одри Уолсингем (та со смехом чмокает его в щеку). В большом зале находит, наконец, Роберта Сесила. Горбун окружен стайкой красавиц, каждая из которых явно готова отдаться ему по первому знаку — «хоть прямо на подоконнике»; второе кольцо окружения формируют брошенные кавалеры, на лицах которых читается дружная и страстная мечта — отволочь этого ур-ррода куда-нибудь в тихий закуток и устроить ему там повторный Босуорт.

Бёрли издали подает сыну знак — «Есть дело». Тот согласно кивает, выбирается из окружающей его толпы и, бросив через плечо юным Ланкастерам: «Разбирайте свой реквизит, ребята!», удаляется, провожаемый ненавистью одних и обожанием других. Присоединяется к отцу, и они отыскивают уединенный апартамент, забитый поломанной мебелью; музыка стихает за притворенной дверью.

— Интересно, как у них тут с прослушкой… — шеф загранразведки задумчиво обводит глазами ряд круглых отдушин под потолком .

— У тебя, похоже, профдеформация, сынок, — ворчливо откликается Отец-основатель «Интеллигентной службы», устраиваясь в скрипнувшем кресле с отломанным подлокотником. — Ее Величество до крайности любопытна, это едва ли не основная ее черта — но эту кладовку мы всё же отыскали сами… Присаживайся — в ногах правды нет.

— Ее, как известно, нет и выше… Так что у нас нынче плохого, папа? Архиепископ с Графом отыскали-таки тот ход, какого мы опасались?

— Архиепископ отыскал. Граф съехал с базара и, похоже, больше не игрок — но нам от этого не сильно легче…

— То есть Драматург попал конкретно?

— Увы. Они исхитрились подверстать его к «заговору Чолмли» — а это уже центральный террор , не какие-то вшивые богохульства. «Слово и Дело Государево», вполне убедительный повод залучить его в подвал к Бэкону… А что, кстати, Драматург может разболтать в том подвале — по нашей части?

— Из по-настоящему опасного — только, пожалуй, Шотландский узел… — при этих словах Сесил непроизвольно бросает взгляд на отдушины под потолком. — Он был задействован там лишь краешком, но давать даже такие кусочки пазла в руки Графу, разумеется, нельзя.

— В тех доносах, — кивает Бёрли, — мелькнула формулировочка: «Рот этого опасного человека следует заткнуть». Ее Величество пришла к такому же мнению, и сроку дала — неделю, до 1 июня. Такие дела.

— Ах, вот даже как… — (недолгая, но звенящая пауза). — И решение Ее Величества окончательно? Она ж, вроде, была к нему неравнодушна, как к драматургу… и с маленькой буквы, и с большой — если так можно выразиться…

— Ее Величество сказала, дословно, вот что: «Почему от вашего оперативника Марло столько шума?» И — «Сделайте уже, чтоб стало тихо», конец цитаты… Она ведь сейчас просчитывает расклады между Морскими и Сухопутными, между Витгифтом и Цербером — а тут путается под ногами какой-то Драматург… или пусть даже — «драматург с маленькой буквы», как ты изящно ввернул.

— Так значит — «Сделайте уже, чтоб стало тихо», а всё прочее — вроде как на мое усмотрение и под мою ответственность?

— Браво! Ты уже большой мальчик, Боб, и самое время выбирать: в политике ты либо исполнитель — этих используют и выбрасывают, по мере надобности, либо — действующее лицо . И тогда бесполезно всматриваться в строчки и даже междустрочия приказа — тебе необходимо понять, чего на самом деле желает Ее Величество, возможно даже втайне от себя самой… Но — горе неугадавшему!

— Да уж, — хмыкает Сесил, — я наслышан, что Ее Величество, отчитывая проштрафившихся, мастерски оперирует большими и малыми морскими загибами…

— Это-то чепуха, — отмахивается первый министр. — Под те морские загибы я за свою придворную карьеру попадал дюжину раз — дело житейское. А вот в настоящем гневе я видел Бесс дважды в жизни. Когда она говорит с тобой тихим-тихим, ровным-ровным голосом — и можешь мне поверить: это страшно до обморока… Так что при промахе — не больно-то рассчитывай отделаться морскими загибами, сынок.

— Я рассчитываю угадать и победить, папа. А если приступать к делу со взвешивания разных вариантов проигрыша — так лучше вообще не садиться за игру! — Роберт встает, нахально нарушая обе субординации — и служебную, и семейную. — Ну что, пошли наружу, а то люди Графа, небось, уже голову сломали — куда мы подевались и о чем шушукаемся?

Поули входит в полутемный вестибюль, где путь ему сразу преграждает юный атлет в явно непривычном ему гражданском: «Сюда нельзя, сэр!» Рядом, однако, мгновенно возникает второй охранник, старшой , и, небрежно отстранив младшенького , лихо козыряет вошедшему:

— С прибытием, сэр! Рады видеть вас дома!

Поули крепко жмет руку старшому :

— Встречно рад, Джон! Ты, как всегда, на посту — есть всё таки в этом чертовом мире вечные ценности ! — (кивает в сторону младшенького ) — Растишь себе смену?

— Из него будет толк, сэр!

— Не сомневаюсь: отличная выйдет кариатида…

Охранники провожают взглядами удаляющегося по коридору Поули:

— Кто это, дядя Джон?

— О! Это живая легенда Службы: «Человек, решающий проблемы».

Понизу возникает бегущая строка: « Штаб-квартира загранразведки „МИ-6“, Лондон, восточная оконечность Стрэнда; 27 мая 1593 года ».

Поули в кабинете Сесила. «Живую легенду Службы» и ее могущественного шефа (ни дня не проведшего, однако, на оперативной работе) явно связывают сложные отношения в рамках нестандартной субординации.

— …Не знаю, как и благодарить вас, сэр, я прекрасно провожу время в столице нашей родины, городе-герое Лондоне! — из-под лучезарной улыбки Поули проступает бешенство. — Позавчера вот давали «Генриха VI» в Куртине, а вчера я насладился игрой Неда Аллена в «Мальтийском еврее»…