Кирилл Еськов - Показания гражданки Клио

— Да, только вы-то любовались на Тауэр снаружи, а я-то — изнутри! — ухмыляется Поули.

Чокаются. Теплые отсветы камина плавают в неотличимом от них по цвету благородном вискаре. Воплощение покоя и уюта.

Одри осторожно ставит свой стакан на столик:

— Я оставляю вас, мальчики. Ваш вечер воспоминаний, как я понимаю, переходит в ту фазу, когда вы начинаете ворохами вываливать на стол топ-секреты — а мне и свои-то девать некуда… Дурацкого напутствия «Всё не выпивайте!» вы от меня не дождетесь.

Ладонь Томаса накрывает сжавшие его плечо пальцы Одри:

— Я ведь знаю, что ты хочешь мне сказать.

— И что толку? Ты ведь всё равно в это — (кивок в сторону Поули) — ввяжешься…

Проводив взглядом медленно растворяющуюся в темноте Одри, Уолсингем обращается к Визитеру-из-Прошлого так, будто они продолжают давно начатый и оборванный на полуслове диалог:

— А там точно всё настолько уже плохо, что Служба готова идти ва-банк?

Они — высокие профессионалы: понимают друг дружку с одного касания и без детальных вводных.

— Да, безусловно. А что вас смущает?

— Ну вот смотри. Кит — высококлассный шпион, но по первому и главному своему призванию он всё же — поэт. Все его читатели-зрители — здесь, в Англии, а кому он нужен там, по ту сторону Канала? Мефистофелю, разве что? А Континент, между тем, ему и без того не по вкусу — это видно невооруженным глазом из его текстов, и работать там ему не нравится… Нет-нет, я вовсе не хочу сказать, что скандал этот раздули специально затем, чтоб насильно выпихнуть строптивца Кита из страны нелегалом — это паранойя. Но вот воспользоваться случаем, чтоб поставить его перед выбором: резидентура Поули или подвал Бэкона — отчего бы и нет?

— Право же, сэр, — устало вздыхает Поули, — у нас в Службах сидят люди циничные, но не до такой степени! Но с проблемой вы угадали: Кит и вправду терпеть не может Континент, во всех его проявлениях — это прёт на семь метров против ветра из любой его пьесы, какая-то уже просто классовая ненависть… А ведь это смертельно опасно для оперативника — не любить страну, в которой работаешь …

— Да черт бы вас всех побрал, на обоих ваших концах Стрэнда! — внезапно рявкает отставной шеф разведслужбы, стукнув донцем стакана о стол так, что толика благородного напитка выплескивается на полированную поверхность. — Вот заладили: «оперативник», «оперативник»… А он — поэт, гениальный поэт, можете вы это понять тупой своей шпионской башкой?! Первый поэт Англии, сила и слава её — других таких тут нету, и не предвидится еще лет триста!

Поули в несказанном изумлении озирает бывшего шефа, и под его взглядом тот берет себя в руки:

— Прости, Роб. Считайте, что я — в деле. У вас есть план?

— Да, сэр. Но мне не хотелось бы втягивать вас в эту историю лично, — Поули бросает выразительный взгляд туда, куда удалилась Одри. — Право же, достаточно вашего человека, того, о котором я писал.

— Ладно, ближе к делу разберемся… Джонс! — обращается он к появившемуся на звук колокольчика дворецкому. — Мистер Фрайзер уже отдохнул с дороги?

— Так точно, сэр. Он ожидает в библиотеке. Пригласить?..

— …Мистер Фрайзер, — встает навстречу вошедшему Поули. — Мне рекомендовал к вам обратиться мой добрый знакомый, Ник Скерес…

Небольшая светлая комната, за окном которой видны яблони в цвету . На столе — раскрытая амбарная книга и счёты с потемневшими от времени деревянными костяшками; за столом — очаровательная старая леди в чепце и переднике. Она, водрузив на нос очки в железной оправе, принялась уже было вскрывать письмо, церемонно врученное ей перед тем Поули — «Ну-с, что там опять понадобилось любимому кузену от своей любимой кузины ?» — но прервала это свое занятие:

— Вы, наверное, хотите чаю? Или кофе?

— Спасибо, мадам! — благодарно кивает Поули. — Не откажусь.

— Так чай или кофе? — строго уточняет старушка, улыбаясь одними уголками губ.

— Ну, если вы так ставите вопрос, мэм, то — кофе.

— Я сейчас вернусь…

Поули рассеянно оглядывает опустевшую комнату; взгляд его на миг задерживается на ноже, которым старая леди вскрывала конверт: это ничуть не декоративная и видавшая виды испанская наваха.

Бегущая строка: « Пансион Элеоноры Булл, Дептфорд, графство Кент; 29 мая 1593 года »

…Миссис Булл откладывает прочитанное письмо как раз когда Поули с благодарностью отставляет допитую чашечку. И вдруг спрашивает:

— Ну как там наши?

— Где — там? — на секунду теряется резидент.

— Там, где к женщинам обращаются «мадам», а кофе предпочитают чаю.

— Держимся, — лаконично рапортует Поули после краткой паузы; а что тут еще ответишь?

— Знаете, я всегда за них молюсь, когда они уходят отсюда на Континент. Это для вас там они — «славные парни», а для меня — мальчики … И всякий раз ловлю себя на мысли: как хорошо, что они должны возвращаться на Остров иным путем, чем уходили…

— Таков порядок, мэм — отвечает он, просто чтоб что-то ответить.

— Да, я знаю. А мне это позволяет верить, что они все-таки возвращаются — просто я этого не вижу… И почему-то все они представляются как «Джон Смит» — будто нарукавный шеврон какой-то! Но ведь Господь должен сообразить — какого Джона Смита я имела в виду, верно?

Резидент встает и отдает старой леди честь — без тени иронии:

— Порою кажется, что только такими молитвами мы там и держимся, мэм!

— Ладно… — вздыхает она, вновь бросив взгляд на письмо. — Так чем я могу вам помочь?

— Нам нужен апартамент на завтра — тот, что зарезервировал на свое имя мистер Фрайзер.

— Да, такой заказ есть, — кивает леди, бросив взгляд на гроссбух. — Пансион переполнен… но мы решим эту проблему.

— Нас будет четверо, и в том числе — человек, о котором вы, возможно, слыхали: некий Кристофер Марло…

— Господи помилуй! — (шок) — Тот самый содомит, богохульник и чернокнижник?!

— Тот самый, мэм — но у нас к нему более серьезные претензии. Некоторое время назад он работал на нас — а потом там произошел провал… погибли люди.

— Так он еще и предатель?!

— Может быть. Но может быть — и жертва случайного совпадения. Или даже — жертва подставы: в папистской контрразведке работают неглупые ребята… Вот в этом мы и должны разобраться… в тесном семейном кругу, вдали от глаз официальных властей.

— Но вы, надеюсь, не собираетесь убивать его прямо здесь? На глазах у кучи постояльцев?

— Мы рассчитываем, что всё пройдет тихо-благопристойно, но стопроцентной гарантии — я буду с вами откровенен, мэм — мы дать не можем. Клиент может вдруг взбрыкнуть самым непредсказуемым образом… Вы опасаетесь за репутацию заведения, да?