Кирилл Еськов - Чиста Английское убийство

— Черт, ты прав… — неохотно кивает Сесил. — Но хоть какие-нибудь еще идеи у тебя есть, «Человек, решающий проблемы»?

Рэли идет по вечерней лондонской улице, когда мгновенно сгустившаяся за спиной тень в высшей степени профессионально приставляет к его горлу стилет:

— Нам, кажется, есть о чем потолковать, Адмирал.

Рэли (с полным хладнокровием):

— Вон там, чуть впереди, премилый кабачок. Если вас не мутит уже от голландской рыбной кухни…

Поули и Рэли за столиком. Адмирал, оглядев резидента, констатирует:

— Хреново выглядишь… Ничего, что на ты?

— Ни в чем себе не отказывайте, Адмирал… Послушайте, дело уже прошлое. Я не спрашиваю — зачем вы это сделали, меня интересует лишь — как ? Чего уж теперь-то!..

— Что — это ?

— Ладно, я конкретизирую вопрос: как вы исхитрились так подгадать с туманом? Это какое-то морское сакральное знание, недоступное сухопутным крысам?

— Но я и вправду не понимаю вашего вопроса! — теперь Рэли абсолютно серьезен. — Вот — совсем. Слово джентльмена. И слово моряка — раз уж зашла речь…

— Ч-черт… Примите тогда мои извинения.

— Да не за что. Могу догадаться, впрочем, что вопросы ваши как-то связаны с Дептфордским происшествием. И, пользуясь случаем, хочу задать встречный вопрос: зачем было — так сложно ?

— Без комментариев, — кратко откликается Поули.

— Ну, я тогда могу попробовать и сам. Единственное внятное объяснение — что готовили-то вы там эвакуацию , но что-то пошло не так…

— Без комментариев, — повторяет Поули. — Послушайте, вы же отлично понимаете, что никакого иного ответа я дать не могу.

— Что ж, — вздыхает адмирал-вольнодумец, — спасибо, хоть попытались. И верю, кстати, что вы сделали всё возможное…

Тот же каминный зал в Скадборо. За тем же столом — сборная «Интеллигентной службы»: Уолсингем, Поули и Сесил. На столе — недопитые кофейные чашки, полные пепельницы и бутылка коньяка, опорожненная где-то на четверть; подходит Одри с подносом: «Кому еще кофе?»

Военный совет, он же — мозговой штурм; судя по выражению лиц присутствующих, штурмуемая цитадель пока что держится на отлично…

— …Что ж вас в мистику-то так и тянет? — страдальчески морщится Сесил.

— Ну, мистику довольно трудно вывести за скобки, когда речь заходит о Марло. Достаточно одной Эксетерской истории… — рассудительно замечает Уолсингем.

— А я, кстати, не в курсе, — откликается Поули.

— Дело было недавно в Эксетере, там театр лорда Стрэнджа давал «Фауста». И вот по ходу пьесы до актеров и зрителей как-то вдруг доходит, что на сцене одним Дьяволом больше, нежели предусмотрено штатным расписанием! Представление, натурально, остановили, театр заперли на ключ, но нечистый всё же улизнул, не дожидаясь экзорцизмов. Городские власти, рассмотрев дело, постановили, что наблюдаемое явление было, по всей видимости, вызвано «высоким качеством стихов и прекрасной актерской игрой», приведшим к «непреднамеренной материализации одного из персонажей» — это цитаты, если что…

— Ну, раз есть официальный документ с печатью, — хмыкает Сесил, — вопросов нет.

— Актерскому составу было, кстати, тем постановлением предписано впредь освящать сцену перед представлением. А Нед Аллен после этой истории нашил себе пару крестов на подкладку — «во избежание»…

— О как… — потрясено откликается Поули. — Аллен, нашивающий кресты — это аргумент покруче, чем бумага с казенной печатью!

— Ну вот, приплыли! — горько качает головой Сесил, переводя взгляд с Улсингема на Поули и обратно. — Один рассуждает о материализации дьявола, другой — мобилизовал весь наличный состав оперативников для контроля за лондонскими точками по торговле табаком… А кста-аати! — тянет вдруг он, уставившись в упор на отставника-эсквайра.

— Ты хочешь спросить, Боб — а не я ли сам всё это и организовал? И не прячу ли от вас Драматурга в своем винном погребе, в пустой бочке из-под амонтильядо?

— Да пусть бы и в пустой из-под амонтильядо — лишь бы не в полной мальвазии!.. — безнадежно отмахивается Сесил. — Кошмар нашего положения, джентльмены, в том, что теперь ни один человек в Англии не поверит, что мы его НЕ замочили в том пансионе.

— Уж это точно, — кивает Поули. — Теперь даже эксгумация никого уже ни в чем не убедила бы: «Власти скрывают!» — и весь сказ…

— А ты просто представь себе, Боб, — философски пожимает плечами Уолсингем, — что в тот вечер, в порту, всё прошло штатно, и Кит был благополучно доставлен «Треской» на Континент. И был там благополучно выслежен и убит людьми Капитана Жака — он ведь изрядно засветился в том Флиссингене в прошлой операции, верно?

(При этих его словах каминный зал Скадборо исчезает, и на экране безмолвно — в виде черно-белых дерганных кадров оперативной съемки — идет точное воспроизведение классической сцены из «Крестного отца»: убийство Луки Брази расшифровавшими его людьми Солоццо — от кисти, пригвожденной ножом к стойке, до удавки; с Марло в заглавной роли, естественно.)

— Внешняя контрразведка — довольно опасная работа… — подытоживает Уолсингем. — И как тебе — легче сейчас было бы от такой вот ясности ?

— Против этого трудно возразить, Том, — криво усмехается Сесил. — Только вот, чтоб вы знали: королева давеча поведала мне, будто интуиция шепчет ей о скором появлении на Континенте новой литературной звезды. И когда таковая не зажжется, нам, боюсь, придется испытать на себе настоящий гнев Ее Величества — тот, когда она разговаривает с виновным тихим-тихим, ровным-ровным голосом. А потом она сдерет с меня мою ослиную шкуру и приколотит ее на дверь нашего стрэндского амбара — в назидание преемнику…

— Да уж, с возжиганием новой звезды могут возникнуть проблемы, — качает головой Уолсингем, — Великие поэты рождаются несколько реже, чем неплохие оперативники, увы… Нам, похоже, ничего остается, кроме как самим накропать полдюжины пьес, подражая стилю Марло, и опубликовать их на Континенте от имени какого-нибудь прощелыги.

— Или — наоборот, — откликается вдруг со странным смешком Поули, «Человек, решающий проблемы».

— В каком смысле — наоборот?

— Не на Континенте, а здесь. И не писать за кого-то, а распространить слух, будто за некого драматурга пишет якобы чудесно спасшийся Драматург .

— Забавная идея, — кивает Уолсингем. — Остался, правда, сущий пустяк: отыскать в Англии никому не известного поэта, хоть отдаленно сопоставимого с Марло.

— Том, — подает вдруг голос Одри, — тот парень, с которым Кит работал над «Генрихом Шестым»… Он рассказывал.

— Уилл Шакспер? Хм… А ведь и правда: Кит ругал его последними словами — а это среди поэтов дорогого стоит!