Владимир Нестерцов - Багаж императора. Необычная история

Все это было для меня очень важным, так как от этих людей зависело успешное выполнение решаемой мною задачи. Все вроде складывалось хорошо, однако на душе у меня было неспокойно. Я чувствовал, что в ментальном пространстве уже начался поиск меня, ибо волны, посылаемые невидимым мне оппонентом, уже достигали нас, изменяя пространство вокруг, по мере их прохождения и отбрасывали блики, которые отражались и в комнате и на лицах моей команды. Необходимо было приготовиться к любым неожиданностям. Я решил это сделать после обеда, так как надо было хоть немного дать людям отдохнуть. Мои мысли прервал прапорщик, пригласивший нас на обед. Он также доложил, что в моторе перетерся шланг бензонасоса, и поэтому расход топлива превысил нормы и, на наше счастье, бензин выливался не на двигатель, а вниз, на фюзеляж. Сейчас неисправность устраняют. Поднявшись, мы следом за ним пошли в столовую для летного состава. Там уже был накрыт стол, на котором стояли тарелки с аппетитно пахнущим борщом, рядом свежий румяный хлеб, стаканы с компотом и кастрюля картошки с мясом.

Недалеко от нашего столика уже обедал какой-то летчик. Увидев нас, он приветливо махнул рукой, схватил стоящую рядом с ним бутылку виски и два стакана и подскочил ко мне:

– Капитан Винсон, американец, − представился он. − Воюю за Антанту и Россию.

Он быстро присел и налил в два стакана виски, предлагая выпить за дружбу между Америкой и Россией. Натолкнувшись на мой вежливый отказ, он не огорчился, выпил сам и стал рассказывать, как он попал сюда, как здесь тяжело достать настоящий виски, но русский самогон лучше всякого виски. Конечно, его научили пить и спирт, но это крайний вариант, когда нет ничего. Он разговаривал с постоянной улыбкой на лице. Очень его заинтересовал наш необычный самолет. И он с добродушной улыбкой сказал, что подсел ко мне с целью знакомства. Разговорившись, я выяснил, что он и другие представители летного состава воевали во Франции и переброшены были сюда союзным командованием для того, чтобы оценить потребность союзников в самолетах и вооружении. Его ненавязчивые, осторожные вопросы, которые он задавал мимоходом, были направлены на одно: выяснить цель нашей миссии на таком необычном самолете.

Продолжая со мной разговор, он то и дело бросал взгляд на нашего темнокожего стрелка. Наблюдая за американцем, я понял, что он обязательно попытается встретиться с ним и будет расспрашивать своего земляка о цели нашего полета. Позднее я узнал, что капитан изучал не только потребности Российской армии в аэропланах, но и способы ведения воздушной войны, новейшие самолеты, применяемые противником, и системы борьбы с ними. Это было его прямое задание, так как американцы собирались использовать полученный опыт в войне с Мексикой. Это касалось в первую очередь истребительной авиации. Что же касается нашего «тяжелого» аэроплана, то ни в одной из воюющих армий такого самолета не было, поэтому понятен был и тот интерес, который он проявил к нам. Анализируя положение дел, исходя из своего задания, капитан составлял подробные отчеты и через свои каналы и через Красный Крест отправлял их в госдепартамент. Скрывать нам особо было нечего, и я поделился информацией с капитаном об аэроплане, однако в кабину его не пустил, сославшись на ремонтные работы.

Наконец-то мы вылетели. Стояла относительно теплая погода, но несмотря на это по небу поплыли тяжелые кучевые облака, которые на горизонте как бы покрывали землю,словно оберегая ее от чего-то, грозящего ей там, за горизонтом. Аэроплан, надрывно взревев моторами, оторвался от земли и медленно пополз в небо. Достигнув кучевых облаков и найдя в них свободный коридор, мы взяли курс на Черное море, летя так, чтобы в периодических разрывах облачного поля можно было видеть ориентиры на земле. Полет проходил нормально, и все немножко расслабились, периодически шутя над нашим темнокожим стрелком, который, нахохлившись, сидел за своим пулеметом, постоянно осматриваясь по сторонам в поисках вражеского аэроплана.

Самолет летел, касаясь крыльями малых облачков, и тогда их мягкий туман как бы врывался в кабину, окутывая всех членов экипажа, придавая им некий фантастический вид. Вдруг аэроплан вырвался из облачности на небольшое открытое пространство, в конце которого висело громадное, серовато-белое грибовидное облако неопределенной формы. Перед пилотом встал вопрос: или поднять самолет вверх, или пройти под облаком, опустившись ниже к земле. Очевидно, летчик выбрал второй путь, так как он экономил горючее и время, и, опустив нос самолета, стал медленно снижаться.

Облако приближалось, приобретая все большие размеры, и края его, как щупальцы твари, потянулись к самолету, словно пытаясь схватить его. В самом облаке по мере приближения были видны какие-то процессы, которые перемещали огромные массы воздуха в виде густых кусков, перемешивающихся друг с другом, постоянно меняясь местами. Мы почти поравнялись с ним, и все члены экипажа, замерев, смотрели вверх, на проплывающую над нами огромную массу, которая как бы притягивала к себе все, что находилось вокруг. Аэроплан, натужно взревев и словно оттолкнувшись от тучи, рванул вперед и как-то сразу выскочил на относительно чистое пространство, в конце которого висела еще одна туча. Пилот, привычно опустив нос аэроплана, снова решил облететь ее снизу и прибавил скорость с целью быстрейшего подъема самолета после пролета под тучей. И туча, словно приветствуя наш маневр, стремительно понеслась нам навстречу. Когда до нее осталось почти ничего, она под воздействием воздушных потоков как бы внезапно уплыла в сторону, представив нам бок огромного немецкого дирижабля, который неподвижно висел в воздухе, дрейфуя вместе с тучей. Его гондола оказалась чуть выше нашего аэроплана, и мы увидели сквозь стекло ее кабины, как засуетился экипаж, моментально разворачивая пулеметы в нашу сторону. Все застыли в оцепенении: еще несколько секунд − и наш самолет будет срезан пулеметным огнем и огненным смерчем рухнет вниз, погребая под собой все наши усилия. Казалось, катастрофа неминуема. Однако в эти секунды в кабине стрелка-пулеметчика раздался громкий шум, кто-то смерчем пронесся сквозь кабину пилота, выскочил на орудийную площадку, озарившуюся сразу орудийным огнем, который мгновенно превратил величественный дирижабль в огненный шар как раз в тот момент, когда мы оказались на линии его пулеметного огня.

На секунду зависнув в воздухе, гондола рухнула вниз, прямо перед носом аэроплана, обрушив на нас горящие лохмотья от обшивки и части конструкции, которые, к счастью, не причинили нам особого вреда. Самолет промчался сквозь огненное зарево, словно вихрь, оставляя за собой пламенеющие обломки и несчастный экипаж, который, раскрыв рты в немом крике, камнем несся к земле.