Жан-Мишель Тибо - Тайна аббата Соньера

Его рука скользит по трактату по демонологии, замирает, испытывает отвращение и не решается взять его. Внезапно звук шагов прерывает его поиски. Он оборачивается и замирает от удивления: обнаженная женщина с холма. Она здесь, перед ним, в строгом крестьянском платье, а маленькие лукавые миндалевидные глазки уставились на него.

— Что-то не так, отец мой? — спрашивает она у него удивленно.

— Нет… Нет… Все очень хорошо… Вы меня застали врасплох.

— А, вот ты где! — негодует Будэ, входя в кабинет. — Где ты была?

— На речке.

Беранже догадывается, что между ними существует сговор. Суровый взгляд Будэ не обманывает его; это всего лишь маска. Начиная накрывать на стол, Жюли посылает Будэ загадочную и обольстительную улыбку. Беранже спрашивает себя, не видела ли она его на Пла де ля Кост. Ничто не позволяет сделать такое предположение. Ее поведение, ее манера ставить чашки совершенно корректны. Своими маленькими ловкими пальцами она отделяет круглые галеты от упаковки и строит из них настоящую пирамиду на тарелке из розового фарфора. Затем она выбирает в искусно сделанном ящике две серебряные ложки и быстрым движением подносит их к своим глазам, проверяя их чистоту. Она поворачивает свое лицо к Беранже, но он избегает ее взгляда. Мысль о том, что Жюли может принять его за развратника, вызывает в нем сильное возмущение. «Нет, она не могла заметить меня», — говорит он себе, сохраняя молчание.

Будэ разливает по чашкам кофе, утвердительно покачивая головой, когда запах остывающего напитка достигает его ноздрей. Хороший кофе и галета с маслом — этого вполне достаточно для его скромного аппетита, В остальное время он питается бульоном, шпинатом, пореем, морковкой и белым куриным мясом. Он не замечает смущения Беранже, забывая обо всем перед чашкой и интересуясь только поднимающимся над кофе легким дымком, растворяющимся в тяжелом горячем воздухе комнаты.

— Не хотите ли сахару, отец мой?

Голос Жюли резко звучит у него в мозгу. По Беранже одержим мыслью о том, что молодая женщина привела его в замешательство, и он невпопад отвечает: «Да… нет… два, три!» Будэ отрывается от процесса созерцания кофе и молча и упрямо разглядывает его.

— Извините меня, — лжет Беранже. — Я не привык. Вот уже год прошел, как мне предлагали испить кофе во время моего паломничества в Лурд.

— Я понимаю, Соньер… Я понимаю. Итак, закройте глаза и отведайте этого нектара… Вы попадаете в великолепные пышно разросшиеся джунгли и говорите себе, что это Африка или Панама. Вы наблюдаете за великолепными бронзовыми телами местных жителей, и вам кажется, что вы видите человека таким, как он был раньше, и каким он смог бы снова стать после Страшного Суда. Какая радость — больше не быть телами, обреченными на дряхление и гниение… Да, позабыть о бренном существовании в этом мире и устремиться в Эдем. И потерять, наконец, пашу ничтожность на фоне величия небес. Мы должны бы были думать об этом вместо того, чтобы тонуть в нашем собственном тщеславии. Только история человека позволяет измерить его незначительность. Прислушайтесь, Соньер, вам слышен этот шепот? Это все, что нам оставили исчезнувшие цивилизации…

Покоренный словами Будэ, Беранже забывает о Жюли, которая исчезла с первыми словами хозяина. Фантазер Будэ со своими огромными знаниями. Будэ, который заставляет вновь ожить кельтов, тамплиеров, римлян и вестготов. Будэ, переносящий его в неведомые миры и бросающий вызов их стражам. Он ставит чашку, раскрывает книги, показывает камни, демонстрирует талисманы. Иногда его жалобные интонации заглушают грохот колясок, направляющихся на станцию. Порой из его уст гремит проклятье против Сатаны, потом его голос гармонично звучит, чтобы славить имя какого-либо святого. Однако он стремится показать добродетели мест их изгнания, этого Разеса, избранного богами для своего жилища, а людьми для сокрытия тайны.

Когда Будэ прекращает свой экскурс в историю, Беранже чувствует себя окончательно покоренным. Его обездоленная земля предстает перед ним по-иному.

— Поможете ли вы мне узнать прошлое нашего прекрасного региона?

— Я вам помогу, и, как и я, вы увлечетесь изучением археологии и древних текстов. Задумайтесь над тем, что я вам сказал: ваша приходская церковь была центром города крупнее Каркассоны. Попытайтесь составить исторический очерк о ней… Идите же теперь, и да хранит вас Бог.

— Спасибо за все то, чему вы меня научили. Я прочту книги, которые вы мне одолжите, и вернусь снова, как только смогу.

— Осторожно, Соньер, — говорит Будэ, пока аббат не переступил порог. — Не слишком подставляйте себя под удары республиканцев.

— Я постараюсь, но ничего вам не обещаю, — отвечает, смеясь, Беранже.

— Вот он! Он выходит из дома Будэ, посмотрите на него хорошенько, — шепчет Жюль Илье.

Илья отодвигает занавес и следит глазами за Беранже. У аббата радостный вид. Так это он избранный? Или жертва — все зависит от точки зрения каждого из них. Он красив, у него открытое лицо, атлетическая фигура. Илья не видит зла в этом существе.

— Он чист и хрупок, — шепчет еврей.

— Но что ты еще видишь в нем?

— То, что он нам не подходит. Его хрупкость может сравниться лишь с его буйностью, его чистота — всего лишь отражение его души… Слишком много диких инстинктов сокрыто в этом теле.

— Илья, мой бедный друг! Но именно этим он интересен. Мужчина, которого может подкупить красота женщины, и осознающий, что за золото можно купить красоту женщины, — вот идеал. Мы купим его душу, и он купит то, что желает. Что такое наш мир, если не огромный рынок, где все продается тому, кто больше даст? Я что же, должен вам это объяснять, вам, еврею?

Илья вздрагивает, думая о том, что, несомненно, нет больше ничего невозможного для Жюля, который, уже, вознесясь над человеческими законами, также глубоко окунулся во зло. Чего же хочет Жюль, если не быть властелином ночи и создать мир теней на руинах других миров? Он смотрит, как Беранже исчезает в конце улицы, этот мужчина, избранный ими, чтобы привести их к раскрытию тайны.

— Вы осознаете роль, которую вам предстоит сыграть, не правда ли?

— Да, — отвечает Илья, думая о тех громадных усилиях, которые ему предстоит приложить, чтобы противостоять иоаннитам и амбициям монастыря.

— Вам надо стать его другом, нужно будет изгнать всякую мысль о грехе из его головы и приподнять завесу над его предназначением. В особенности, вам предстоит стереть всю злобу, которую он питает по отношению к республиканцам. Министр по делам вероисповеданий может отстранить его от обязанностей, если он будет продолжать кричать о своей приверженности монархии. И тогда он нам станет совершенно бесполезен. Он должен остаться именно в Ренн-ле-Шато и никогда его не покидать.