Виктор Глебов - Жажда

– Непременно. – Я согласно кивнул и осведомился: – Что-нибудь противозаконное?

Полицмейстер усмехнулся в усы и проговорил:

– Кабы так, я бы их давно арестовал. Нет, это хитрые бестии, их голыми руками не возьмешь! Они словно чуют, что я за ними приглядываю. Все же кое-что узнать мне удалось. Но об этом позже, господин следователь.

Я пожал плечами, не понимая, к чему такая таинственность. Что мог раскопать Армилов? К собственной досаде, я был заинтригован.

– Скажите, вы хорошо знаете Бродкова? – спросил я, решив сменить тему, а заодно выяснить кое-что относительно личности лесника.

Полицмейстер кивнул. На его лице появилось удивление.

– Вы что, его подозреваете?

– А вы разве нет?

Армилов пожал плечами и ответил:

– Не думаю, что старик способен на убийство. Да и зачем ему это?

Я не собирался приводить полицмейстеру свои доводы. Меня интересовало, правду ли сказал Бродков. Действительно ли он покидал Кленовую рощу лишь для того, чтобы принять дела у прежнего лесничего.

– Он когда-нибудь уезжал надолго из деревни? – спросил я.

– Помнится, ему пришлось побывать в Петербурге, когда он заступал на должность, – ответил, немного подумав, Армилов. – Его не было около недели.

– А до этого?

– Я несколько лет отсутствовал – служил в армии. Так что не могу сказать. А зачем вам это?

Мне казалось, что полицмейстер сочтет смехотворными мои подозрения, но я все-таки решил озвучить их:

– Могло ли быть, что Бродков покинул Кленовую рощу на несколько лет, а вернулся вместо него другой человек?

– Вы это серьезно? – Армилов посмотрел на меня с искренним удивлением.

Я кивнул.

– Я уверен, что это тот же самый человек, который рассказывал нам в детстве разные байки, – сказал полицмейстер. – Но, если хотите, можно справиться в архиве. Это несложно. Если Бродков уезжал надолго, там это должно быть отмечено.

– Буду вам признателен, – проговорил я.

В это время справа от дороги показались могильные кресты. Большинство деревянные, но попадались и каменные. Почти все они покосились и посерели от времени. Иные даже были разбиты. Похоже, никто не ухаживал за кладбищем. Мне странно было видеть подобный беспорядок, ведь я уже решил, что Армилов тщательно следит за всем в Кленовой роще.

Вдоль дороги тянулась невысокая деревянная ограда, местами совершенно развалившаяся.

– Почему кладбище выглядит таким неухоженным? – спросил я у полицмейстера.

Тот махнул рукой и ответил:

– Это старая часть, здесь уже много лет никого не хоронят. Родственники тех, кто тут лежит, сами давно умерли. Новые могилы на другой стороне, ближе к реке.

В глубине, за деревьями, виднелись небольшие каменные строения, напоминающие домики или беседки.

– Откуда здесь склепы? – спросил я.

– В Кленовой роще раньше жили несколько дворянских семей, они владели большинством здешних земель.

– Что с ними стало?

– Разорились. Некоторые вымерли. Были и те, которые уехали за границу. Потом земли были переданы Горошкову, и он начал строить дорогу на Выборг. После этого многое изменилось. Кленовая роща постепенно стала такой, какой вы ее видите. Мне бы хотелось, чтобы убийца был пойман как можно быстрее. – Армилов серьезно взглянул на меня и добавил: – В этом я готов помогать вам в любое время дня и ночи.

– Где находится усадьба Горошкова?

– В пяти верстах от Кленовой рощи. Сейчас там живет только вдова со слугами.

– Вот как?

– Граф умер позапрошлой осенью. Грудная жаба. Большая потеря для нас.

– А наследники?

– Горошков был бездетен. Думаю, племянники и прочие претенденты на состояние будут еще долго судиться с вдовой и друг другом. Но нас, здешних жителей, это не касается. Кто бы ни завладел деньгами и поместьем графа, вкладывать средства в Кленовую рощу он все равно не станет. Ничего, справимся сами. Мы уже много достигли.

– Да, заметно, что у вас тут порядок.

– Что есть, то есть, – согласился Армилов и пригладил ус.

– Я так понял, вы сами родом из этих мест.

Полицмейстер согласно кивнул.

– Уверен, перед вами открывалась блестящая военная карьера. Да и после отставки вы наверняка могли устроиться в Петербурге, – проговорил я.

Армилов покосился на меня.

– России служить можно по-разному. Один ищет кормное место и сидит на нем, другой карьеру делает, вверх карабкается, а я вот решил здесь обосноваться. Как говорится, где родился, там и пригодился.

Я внимательно слушал собеседника, старался улавливать его интонации. Не лукавит ли он? Речи-то его хороши, но кто знает, быть может, Армилов просто не смог устроиться в столице или другом месте, которое было бы попрестижней Кленовой рощи? Однако я не услышал в его голосе ноток обиды или горечи. Мне казалось, что полицмейстер и правда был доволен своим положением.

– Дворян здесь почти не осталось, – проговорил он, глядя вдаль. – Капиталы утекают, нравы мельчают. Мы почти утратили ведущую роль в жизни страны. На смену нам приходят деловые люди. У них железная хватка, они умеют делать деньги буквально изо всего. Здесь их еще нет, но скоро такие персоны появятся и наведут свои порядки. Крестьяне превратятся в рабочих, появятся бараки, в небо уткнутся трубы. Наверное, так и должно быть. Как вы считаете? Прогресс неизбежен?

– Не задумывался об этом. Но, наверное, так и есть. Деньги дают огромную власть тем, кто их имеет.

Армилов кивнул и проговорил.

– Я тоже так думаю. Титулы скоро перестанут производить прежнее впечатление. Наверное, их можно будет купить. А вот деньги… это сила.

В ходе разговора об угасании дворянских родов я вспомнил картину, висевшую в трактире, и спросил:

– А что стало с родом Вышинских?

– Кого? – переспросил Армилов.

– Польских князей, которые здесь жили в семнадцатом веке.

Полицмейстер улыбнулся и осведомился:

– Вы, наверное, видели их семейный портрет, да?

Я кивнул.

– На кладбище есть фамильный склеп, – сказал Армилов. – В южной стороне. Та еще, говорят, была семейка. Дочка влюбилась в отца, а мать из ревности ее отравила. Это, конечно, только легенда, но вы же понимаете, что не бывает дыма без огня.

– А что стало с родителями девочки?

– Они оставались здесь, пока не умерли. Детей у них больше не было, и род прервался. По крайней мере в России. Впрочем, это опять же только легенда.

– Мать не судили?

– Видите ли, официально считалось, что девочка умерла от нервного истощения. Тогда лекари еще не умели находить в телах редкие яды. Это сейчас возможности судебной медицины продвинулись настолько, что уличить негодяя, виновного в отравлении, не составляет почти никакого труда.

Я кивнул. Армилов преувеличивал, но криминалистика действительно ушла далеко вперед по сравнению с позапрошлым столетием.