Виктор Глебов - Жажда

– Почему?

– Встречаются мошенники, которые считают, что таким образом могут завоевать наше полное доверие, – пояснил Козловский.

– Понятно.

Разумеется, я не раз слышал о подобных случаях. Мы изучали разные способы незаконного изъятия денег и ценностей, чтобы иметь представление о том, чего можно ждать от преступников. Поэтому объяснение Козловского меня нисколько не удивило.

Я прошел еще немного, обернулся и проговорил:

– Я вот чего не понимаю. Неужели каменный дом мог сам по себе так вот основательно разрушиться всего-то за двести лет? Ведь он буквально сровнялся с землей.

Козловский развел руками и сказал:

– На это я вам ответить не могу. Я не местный, да и продаю не дом, а участок. Полагаю, надо расспросить жителей Кленовой рощи. Если здание было разрушено специально, то кто-нибудь наверняка об этом вспомнит. Но кому могло понадобиться сносить чужой дом? Ведь сделать это совсем не просто. Нужно заплатить рабочим, потом вывезти обломки. Конечно, за такой срок они могли зарасти травой, но место выглядит довольно ровным. Едва ли под слоем земли найдутся обрушенные стены.

Я осмотрел поляну. Она выглядела так, словно на ней никогда не стояло никакого дома. Кто-то очень постарался уничтожить все его следы.

Конечно, хоть какие-то обломки должны были остаться тут. Фундамент, например, никто не стал бы выкапывать. Сейчас эти древние камни, разумеется, лежат под землей. За двести лет почва выровнялась. В этом нет ничего необычного. Да и высокая трава создавала иллюзию ровного поля, но я понимал, что никому не под силу убрать отсюда абсолютно все.

Мне вдруг захотелось войти в заросли осоки и добраться до места, где стоял дом. Я даже сделал пару шагов вперед, но остановился. Откуда-то вдруг потянуло холодом, и по спине моей побежали мурашки. Трава всколыхнулась и зашуршала. На миг мне показалось, что я смотрю не на растения, а на щупальца некоего существа, скрытого в земле, вытянувшиеся вверх.

Козловский, кажется, ничего такого не чувствовал. Он сорвал колосок, сунул его в рот и теперь лениво жевал.

Я медленно протянул руку по направлению к зарослям. Вновь подул ветер. Травинки отклонились так, словно сторонились моих прикосновений. Совпадение?

Не знаю. Но мое желание оказаться в зарослях пропало без следа.

– Отравление девочки произошло в семнадцатом веке. Это было смутное, темное время, полное суеверий, – проговорил я.

– К чему вы клоните, господин Инсаров? Думаете, дом Вышинских мог быть разрушен обезумевшей толпой, решившей, что поляки, живущие по соседству, – колдуны?

– Вы не допускаете такой возможности?

– В принципе, отрицать я ее не могу. Но, во-первых, смерть девочки не причинила вреда никому, кроме нее самой и, возможно, ее родителям. Во-вторых, никакая толпа, вооруженная вилами и косами, не способна сровнять с землей каменный дом. Думаю, усадьба была уничтожена после смерти князя. Но тут я бессилен вам помочь. Не выяснял, что и как тут было.

– Ладно, – сказал я и направился обратно к тропинке. – Спасибо, что показали это место.

Зачем я потащился через лес глядеть на этот заросший пустырь? Почему меня так волновала судьба польских князей? Уж кто-кто, а они точно не имели ни малейшего отношения к тем смертям, которые я приехал расследовать.

– Не за что, – ответил Козловский, следуя за мной. – Жаль, что мне придется вернуться в фирму несолоно хлебавши. Эта сделка позволила бы нам прилично заработать.

– Но, может, граф все равно захочет купить имение, – предположил я, чтобы его утешить.

Козловский печально помотал головой.

– Не думаю, ведь это была фантазия его жены.

Через четверть часа мы вышли на дорогу. Саженях в десяти стоял экипаж, на подножке которого сидел Армилов и курил папиросу. Он увидел нас, встал и подошел. На лице полицмейстера блестел пот. Я машинально вытер собственный лоб тыльной стороной кисти, и она тут же стала влажной.

– Я вас жду, господин Инсаров. Куда вы пропали? – Армилов подозрительно покосился на Козловского, но тот глядел в сторону.

На его лице вновь появилось задумчивое, отсутствующее выражение.

– Здесь неподалеку находилось имение Вышинских, – ответил я. – Вы не знаете, что стало с домом? Там вместо него только луг, сплошь заросший сорняками.

– Говорят, лет сто назад в него ударила молния, и все сгорело дотла. Стены, конечно, остались, но вскоре тоже рухнули. От огня камень становится весьма хрупким.

– Понятно, – сказал я, повернулся к Козловскому и добавил: – Ну вот все и выяснилось. Премного благодарен вам за помощь. Не смею больше задерживать.

– Я уж говорил вам, господин Инсаров, что мне теперь некуда спешить, – ответил тот, поклонившись.

– Вас довезут до деревни, – сказал полицмейстер.

– Благодарю, у меня свой экипаж. Тут неподалеку дожидается.

– Господин Армилов, – сказал я, когда Козловский скрылся из виду, – нужно раскопать место, где раньше стоял дом Вышинских.

Брови полицмейстера медленно поползли вверх.

– Вы шутите?

– Отнюдь.

– Да зачем?

– Когда рушится дом, от него остаются обломки.

– Что же с того?

– Киршкневицкие зачем-то хотели приобрести заброшенный участок. Быть может, под землей есть… не знаю.

Я вдруг почувствовал смущение. Как объяснить этому прагматичному человеку, что у меня имеются только смутные подозрения, предположения, не более того, но из-за них потребно потратить много сил и времени? Это не говоря уже о расходах казенных средств.

– Станут поляки в земле копаться, – отозвался Армилов. – Построят новый дом. Если вообще теперь участок купят.

Я предвидел такую вот реакцию полицмейстера, отлично понимал его, однако сдаваться не собирался.

– Придумайте что-нибудь, господин Армилов.

Тот нахмурился.

– Да где я возьму людей? Это ведь работа не на один день!

– Наймите крестьян. Им все равно нынче делать нечего. Управление оплатит расходы.

– Оно-то, может быть, и оплатит когда-нибудь. А где я сегодня возьму деньги на эти самые расходы? – пробормотал полицмейстер.

Мы сели в экипаж напротив друг друга. Я сделал вид, что не расслышал его слов.

– Гони в город! – приказал Армилов кучеру.

Мы поехали.

– Доктор сказал, что до вечера результатов вскрытия не будет, – спустя несколько минут проговорил полицмейстер. – Поэтому приглашаю вас отужинать у меня дома.

Я подумал, что если Мериме закончит вскрытие до ночи, то я воспользуюсь полицейским экипажем, чтобы добраться до морга, и согласился.

– Отлично, – Армилов вынул из кармана золотые часы. – Сейчас половина шестого. Я буду ждать вас к семи. Устроит?

– Конечно, господин полицмейстер, – ответил я. – Самое лучшее время для ужина.