Эрнест Капандю - Таинственный незнакомец

— Господи! — вскрикнула Сабина с ужасом. — Это тот самый экипаж, в котором меня везли, когда хотели убить…

Она не успела договорить, как открытая дверца захлопнулась и лошади понеслись через костер. Пылающая солома, затоптанная лошадиными подковами и каретными колесами, разбросала настоящий дождь искр. Потом яркий свет сменился темнотой. Карета, увлекаемая лошадьми, катилась по направлению к кладбищу. Жильбер и Ролан вскрикнули в один голос и бросились за экипажем, опрокидывая всех на своем пути. Но лошади скакали быстро. Карета скрылась, не было слышно стука ее колес. Жильбер и Ролан добежали до кладбища и посмотрели друг на друга со страшным беспокойством.

— Испуганные лошади взбесились, — сказал Ролан. — О, если они опрокинут карету!

— Вперед! — вскрикнул Жильбер, бросаясь к той улице, откуда они выбежали.

— Куда ты бежишь? — спросил Ролан, останавливая его.

— Захватить одного из тех парней, чтобы узнать, где Сабина и Нисетта…

— Ты думаешь, что это новое покушение?

— Да. Беги за экипажем!

Жильбер бросился к тому месту, где был разведен костер. Солома догорала на мостовой. Улица была пуста. Жильбер внимательно осмотрелся вокруг и не увидел никого. Он был один.

Раздалось пение петуха. Глаза Жильбера радостно сверкнули. Он повернул на улицу Трусс-Ваш. Тень возникла перед ним.

— Вы? — с удивлением прошептал Жильбер. — Вы были здесь?

— Да, — ответил голос человека, прислонившегося к двери одного дома, — я был здесь, и у меня в курятнике пятеро из тех, кто плясал вокруг зажженной соломы.

— Ты их захватил?

— Да.

— О! Ты больше, чем мой помощник, ты мой брат! — Жильбер крепко пожал руку собеседника. — Но где же экипаж? — спросил он.

— Петух Яго, Индийский Петух и Черный Петух бросились по его следам.

— Тогда все идет прекрасно!

— Даже лучше, чем вы думаете. Нынешней ночью Петух Коротышка опознал трех человек, которые тридцатого января исчезли на улице Фран-Буржуа. Он пошел за ними со своими «курицами», и теперь эти трое должны быть в наших руках.

— Теперь, — продолжал Жильбер, — нам необходимы бумаги из секретного шкафа начальника полиции.

— Как их достать? — спросил Б .

— Я сам их достану.

— Когда?

— Через три дня.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно уверен, любезный Б .

— О! Вы самый великий из людей!

— А вы самый умный и самый преданный друг на свете.

Со стороны монастыря Сен-Мари раздалось пение петуха.

— Индийский Петух! — сказал Б .

— Верно, есть известие о карете.

— Не сомневаюсь. Пойдемте!

И оба исчезли в темноте.

Фейдо де Марвиль сидел в своем кабинете напротив главного секретаря Беррье. Их разделял стол, заваленный бумагами. Тут были все рапорты главных агентов, и начальник полиции с секретарем просматривал их. Фейдо взял несколько тетрадей и положил на стол перед Беррье. Тот подвинул к себе тетради, быстро пробежал глазами и взглянул на начальника полиции.

Фейдо встал.

— Открыто объявить себя на ее стороне, — сказал он, — помогать ей освободиться от мужа — это было бы прекрасно, если бы я был уверен в продолжительности ее успеха… но если это мимолетное увлечение, интрижка…

— Причем не первая, — заметил секретарь.

— После смерти герцогини де Шатору король не любил никого… серьезно.

— Да, розовый трон прекрасной герцогини еще не занят.

— Появится ли у нас на этот раз королева по левую руку?

— Ах, если бы это можно было знать наверняка!

— Я через час был бы у нее, а муж ее остался бы в Лионе.

— Перечитаем эти рапорты! — сказал он.

Беррье снова взял бумаги.

— «Вчера утром, — читал он, — герцог Ришелье послал Сен-Жана, своего доверенного слугу, к мадам д’Этиоль. Сен-Жан был принят тайно. Он просил ее назначить свидание его господину в тот самый день, прибавив, что герцог собирается поговорить с ней о деле крайне важном. Мадам д’Этиоль ответила, что не может принять герцога у себя, но что собирается на прогулку по саду Тюильри и в два часа будет в большой аллее. Ришелье отправился на свидание к мадам д’Этиоль. Между ними состоялся разговор, результатом которого стала договоренность».

Фейдо улыбнулся.

— Деланд вовсе не глуп, — заметил он.

— Я продолжаю, — сказал Беррье.

— «Рассветало, когда герцог потребовал карету. Король, видимо, был раздосадован необходимостью столь быстрого отъезда и дал это понять в выражениях, которые вселили радость в сердце мадам д’Этиоль и вызвали краску на ее лице. Король взял с нее обещание, что скоро у них будет новое свидание. Если ужин был весел, возвращение должно было быть печальное. Сен-Жан, доверенный слуга герцога, видел, что происходило внутри кареты через щель, которую он сделал и которая оказывает ему большие услуги. Эйлали ждала мадам у калитки сада. Мадам д’Этиоль вернулась домой, не возбудив ни малейшего подозрения. В полдень д’Этиоль пожелал видеть свою жену — его впустили.

— Как вы провели ночь? — спросил он.

(Не обвиняйте меня, монсеньор, что я фантазирую: я передаю буквально слова, услышанные Эйлали.)

— Хорошо! — ответила мадам д’Этиоль. — Со вчерашнего вечера я чувствую себя лучше.

— Вы кажетесь, однако, немножко бледны.

— Это последствия кризиса.

— А мне нездоровилось почти всю ночь.

— Что вас так беспокоило, месье?

— Вчера вечером я ужинал с друзьями… Я чувствовал себя очень хорошо, ел с отменным аппетитом, но этот Морлиер заставлял меня слишком много пить.

— Фи! — сказала мадам д’Этиоль, презрительно отвернувшись.

— Милая моя, это совсем не то, что вы думаете… у меня вдруг сильно заболел желудок, я думал, что у меня воспаление.

— Вы должны лечиться.

— И вы тоже, милая моя.

Д’Этиоль простился с женой. Сегодня вечером мадам д’Этиоль опять поедет в Версаль с герцогом».

— Этот рапорт очень точен и умно составлен, — заметил начальник полиции.

— Вот рапорт Леду, — продолжал Беррье.

— «Турншер, чтобы избежать огласки и не допустить скандала, отправил д’Этиоля в Лион под предлогом чрезвычайно важного дела. Норман д’Этиоль отбыл в три часа пополудни; вскоре он прибыл в Лион, потому что на дороге были приготовлены сменные лошади. Он отправился к маркизу де ла Валетту, главному контролеру провинции. Шевалье де ла Морлиер захотел проводить д’Этиоля до Масона, чтобы, по его словам, во время путешествия убедить д’Этиоля в превосходстве бургундских вин».

— Он в хороших руках, — сказал, улыбаясь, начальник полиции.

— Вот третий рапорт, Армана. Он сообщает, что вчера вечером мадам д’Этиоль, получившая свободу после отъезда мужа, уехала в Версаль с герцогом Ришелье и…

— И?.. — спросил Фейдо, видя, что Беррье остановился.