Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

Незнакомец только, молча, поднял руку в уже знакомом Ратмиру приветствии и, развернувшись, исчез в лесных зарослях.

– Благодарю тебя, дружище! – только и успел крикнуть ему вслед Ратмир, и устало выдохнул: – Что же это такое сейчас было?

– Это значит, что только что нас могли убить, – по-детски глубокомысленно произнесла Ольга и захлопала радостно в ладоши. – Но у них ничего не получилось!

Ратмир поймал насмешливый взгляд Мирославы.

– Вы обе сейчас показали себя бесстрашными и смелыми… – растерянно забормотал Ратмир, не понимая, что ему делать дальше.

– Не нужно, Ратмир, не мучайся, – покачала головой Мирослава. – Я поняла, что она (кивок в сторону Ольги) тебе и вправду дорога. И я готова уступить ей тебя, но с одним условием…

– Говори, – вздохнул Ратмир.

– Проведи у меня сегодня три часа. Попрощаться с тобой хочу. Просто чайку попьём, поговорим напоследок, – Мирослава грустно посмотрела в глаза Ратмиру. Тот растерянно молчал, устремив взгляд куда-то вдаль.

– Сходи к ней, Ратмирушка, – неожиданно тихим, почти детским голосом произнесла Ольга. – Я её как баба бабу понимаю…

– Господи, да что бы ты понимала?! Нашлась тут мне баба! – схватился за голову Ратмир и выдохнул: – Как же я от вас обеих устал!

– Ну, так как? – упрямо спросила Мирослава. – И лучше, прямо сейчас.

– Это ещё почему? – поднял брови Ратмир.

– А потому, милый, что потом у тебя могут появиться всякие дела, и ты не сможешь придти к ней, попрощаться, – опять неожиданно вступила в разговор Ольга и тихо добавила, глядя ему прямо в глаза: – А потом, когда ты уже будешь совсем свободным – мы сможем встречаться с тобой дальше.

– Однако! – только и произнесла Мирослава, с изумлением глянув на засмущавшуюся девушку…

Глава 13

Спустя некоторое время Ратмир с Мирославой заехали в ворота её подворья. Находившиеся там в этот момент холопы, переглянувшись между собой, молча, проводили их взглядами до самых дверей терема. Помощник конюха Фёдор озабоченно почесал себе подбородок.

– Ну, говори, Мирослава, что ты мне хотела сказать напоследок, – нетерпеливо застучал пальцами по деревянному столу Ратмир, сидя на лавке и окидывая взглядом безлюдную горницу.

– Напоследок? – неприятно удивилась та и быстро отвернулась к окну.

– Разве не попрощаться ты привела меня сюда? – с лёгким недоумением посмотрел на неё скоморох. Он увидел, как она вдруг вся сжалась, закрыла своё лицо ладонями, и ему неожиданно стало её жалко. – Не таи на меня обиду, милая. Не всегда мы сами властны над своими чувствами…Да, мне было с тобой хорошо, но это была не настоящая любовь…

– А с Ольгой, стало быть, у тебя настоящая любовь? – Мирослава повернулась к Ратмиру, и он увидел в её глазах боль и отчаянье. Она машинально поправила на голове тёмно-вишнёвый платок с богато расшитыми концами.

– С ней у меня душа поёт, и сердце рвётся из груди. Да, это любовь, – кивнул скоморох и посмотрел светлым взглядом куда-то мимо Мирославы в окно.

– Ну, хорошо, люби её на здоровье, – неожиданно, стиснув зубы, проговорила женщина. Она достала из тяжелого, деревянного шкафчика красивый серебряный кувшин и две серебряные чарки: – Медовуха тут у меня рябиновая. Как ты любишь…Не откажи в милости, пригуби со мной. И забери свой кафтан, что в прошлый раз оставил на сеновале.

– Да-а, медовуха у тебя знатная, – согласился Ратмир, наблюдая за тем, как Мирослава, кинув на лавку у двери его серый кафтан, стала неуверенными руками разливать напиток по чаркам. Вот она недоглядела, и медовуха в одной из чарок полилась поверх прямо на стол. Мирослава нахмурилась и со стуком поставила кувшин на деревянный стол. Потом посмотрела на Ратмира странным потерянным взглядом и неожиданно воскликнула:

– Нет моей мочи терпеть и носить это всё в себе. Я и, правда, очень люблю тебя, Ратмир! Всё для тебя готова сделать. Но, Христа ради, ответь мне только на один вопрос! Мне точно нужно знать – верно ли то, что говорят о тебе?

– А что говорят? И кто говорит? – крутя в руках чарку с напитком, с интересом посмотрел на неё скоморох.

Внезапно Мирослава упала перед ним на колени и взмолилась, сложив руки лодочкой перед собой: – Ратмирушка, сокол мой ясный! Поклянись мне на святом православном кресте, что ты не итальянский шпион! Что ты – простой, русский скоморох!

В горнице наступила звенящая тишина, и она увидела, как вдруг серые глаза Ратмира приобрели стальной оттенок. Он, не мигая, посмотрел ей в глаза и тихо спросил:

– С чего это вдруг ты взял, Мирослава? С кем ты такие разговоры вела?

– Не могу сказать тебе, Ратмирушка, не пытай меня, – всхлипнула женщина, не сводя с него умоляющих глаз. – Только скажи мне, что это не так! Ну не мог же ты, будучи урождённым и крещённым здесь, в православной вере, стать изменником и предателем?!

– Уж не дьяк ли Лаврентий внушил тебе такие мысли? – всё также тихо произнёс Ратмир, холодно глядя на неё. Странная усмешка пробежала по его губам: – Я ведь в тот день видел, как ты выходила из дверей Разбойного приказа. Но почему-то скрыла это от меня. А теперь требуешь от меня же какой-то непонятной правды. Разве это по-честному?

Мирослава, стоя перед ним на коленях, спрятала лицо в ладонях и глухо проговорила: – Не могу я ничего сказать, Ратмирушка. Одно знаю, что грозит тебе смертельная опасность…

– Я уже слышал раз это от тебя. Но и тогда ты мне не сказала – откуда опасность…

Мирослава замотала головой, не отрывая рук от лица: – Не могу, не могу, Ратмирушка! Поверь мне на слово…Но и любить изменника православной веры нашей тоже не могу и не хочу…

– Так и не люби. Я же тебя не заставляю, – пожал плечами Ратмир и, поднеся чарку с янтарно-оранжевой рябиновой медовухой к губам, в несколько глотков опустошил её.

– Значит, это правда, – упавшим голосом произнесла Мирослава и, отняв ладони от лица, потухшим взглядом посмотрела на скомороха. Затем тяжело поднялась с колен.

– Я никогда не утверждал этого, – негромко ответил Ратмир и, вздохнув, потёр пальцем переносицу.

– Но и не отрицаешь сейчас, – Мирослава села на лавку. Она взяла свою чарку с медовухой, пригубила её. Потом поставила на стол и тяжёлым взглядом посмотрела на скомороха: – Одно не пойму, как урождённый на Руси человек может предавать свою державу?

– А тебе никогда не приходило на ум, Мирослава, что порой держава предаёт своих сыновей и дочерей? И тогда им чужбина может заменить родную сторону… – Ратмир откинулся спиной к бревенчатой стене горницы, и устало смежил веки.

– Сама держава?! Или некоторые из её недостойных представителей? – уверенно возразила ему женщина.

Ратмир тут же открыл глаза и изумлённо посмотрел на собеседницу: – Да с кем же ты так разговаривала, Мирослава?! Я никогда не замечал за тобой таких мыслей.