Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

– Митрополит Филипп, – буднично отозвался Фёдор Басманный.

– Чего это его нелёгкая опять принесла? – недовольно нахмурился Великий государь.

– Сказал, что только тебе довериться может, – усмехнулся Басманный.

– Вот как! Так приведите его сюда. У меня от моих людей секретов нет! – с вызовом произнёс Великий государь.

Через несколько минут в трапезную вошёл запыхавшийся митрополит Филипп в сопровождении двух опричников. Малюта сделал им знак рукой удалиться и выжидательно посмотрел на государя. Тот продолжил есть, исподлобья рассматривая чуть сгорбленную фигуру митрополита.

– Спаси бог вас, братья! – обратился тот ко всем присутствующим.

– С чем пожаловал, Высокопреосвященнейший Владыко? – без особых церемоний мрачно взглянул на него Великий государь.

– Вести, государь, для тебя и церкви нашей архиважные, – встревоженным голосом отозвался митрополит. – В келье твоей, Великий государь, перемолвиться бы.

– Сто раз уже говаривал! Нет у меня секретов от преданных мне братьев. Говори здесь немедля! – рявкнул на него царь.

– Как прикажешь, Великий государь, – недовольно оглядел находившихся в трапезной людей митрополит. – Примчался сюда доложить тебе скорее, что еретик Феодосий Косой бежал из затвора.

– Как – бежал?! – поразился Великий государь и повернулся к Малюте Скуратову. – Ты же сказал, что из того монастыря невозможно бежать?!

– Измена, государь, – пожал плечами тот. – С того каменного мешка, где он сидел, бежать можно только если кто поможет.

– Так срочно объявить в розыск, отловить и доставить в Москву! Ты сам его и казнишь на моих глазах, – яростно сверкая глазами, объявил ему Великий государь. – И тех, кто помог ему в побеге – казнить.

– С превеликим удовольствием, – хищно ощерился Малюта Скуратов и, поднявшись со своего места, быстро направился к выходу.

– Что там ещё у тебя? – опять с недовольной интонацией спросил Великий государь.

– Это всё, что заставило меня придти к тебе в такое время, Великий государь, – с хмурым выражением лица поклонился ему митрополит Филипп.

– Тогда более тебя не задерживаю, – кивнул ему царь, но тут же, словно, что-то вспомнив, окликнул его: – Погоди-ка, Высокопреосвященнейший Владыко. Что там с розыском татей, что послушниц и сестру в Девичьем монастыре погубили? А то дьяк Лаврентий ко мне уже третий день носа не кажет.

– Вчера только с ним виделся. Он уверил меня, что розыск идёт самым быстрым способом. Что есть у него там большой мастер этого дела и что на поимку преступника ему нужно будет всего-то пара-другая дней.

– Вот как! Ну-ну, дьяк Лаврентий слов на ветер не бросает. Так что, Васька, скоро сам сможешь обидчику своего кума все жилы повыдёргивать, да заместо верёвок на шее завязать, – обернулся Великий государь к своему стольнику. Тот улыбнулся, кивнул и негромко ответил:

– Обязательно так и сделаю, Великий государь.

Он поправил перед царём тарелку и кинул быстрый взгляд на митрополита Филиппа. Затем сделал шаг назад, что-то шепнул на ухо своему помощнику Игнатке и вышел в боковую дверь из трапезной.

Спустя три часа неприметная закрытая повозка остановилась около ворот подворья на Девичьем поле, и хмурый дьяк Лаврентий кивнул своему ратнику. Тот выскочил из повозки и, спустя короткое время в проёме двери появилась женская фигура.

– Быстро садись и внимательно слушай меня, – фальцетом рявкнул дьяк, плотно прикрывая за ней дверцу повозки. – Всё очень плохо. Час с лишним назад у меня был сам Васька Хомутов. Ты должна его знать – это стольничий Великого государя. Он пытался всяческими увещеваниями узнать у меня, кто именно занимается сыском по убийствам послушниц и племянницы его кума – сестры Агафьи… Я его хорошо знаю! Это ещё тот прощелыга!.. Вздумал меня обойти, да сам потом принести Великому государю приятное известие, когда Ратмир закончит сыск. И получить за это царскую благодарность. Но одного он не знает, что наш скоморох, я уверен, совсем не тот за кого он себя выдаёт. Только у меня нет верных доказательств и пытать его сейчас мне никак несподручно. А он, недоносок, слишком хитёр и увёртлив. Мои люди так и не смогли отследить все его пути и знакомства. Того, что они нашли на него – мало. Поэтому вся надежда только на тебя. Что хочешь, делай – примени все ваши бабские хитрости, одурмань чем хочешь, утопи его в плотских утехах, выполни все его желания, но только сегодня же разговори его. Выведай всё, что у него связано с Италией. Он же сам говорил при тебе, что рос с малолетства в этом проклятом католическом вертепе. Любые имена, города – всё запоминай и бегом с докладом ко мне… Я первым должен донести до государя имя убийцы послушниц Девичьего монастыря. И только от меня он должен узнать, что это я поймал иезуитского шпиона. Я уже столько сил и времени потратил на всё это, что готов сам прямо сейчас перегрызть глотку выскочке Ваське Хомутову… И только ты можешь мне помочь в этом архиважном для меня деле! – возбуждённо воскликнул он, сверкая глазами на свою собеседницу. – Иди, действуй. Озолочу потом! Но, смотри! Если загубишь мне эту задумку – берегись! Не пощажу, не посмотрю ни на какие былые заслуги! Всё! Пошла бегом исполнять! – дьяк Лаврентий как клешнями вцепился в женское плечо и вытолкнул женщину из повозки. Рукавом богато расшитого кафтана утёр взмокший лоб и, стукнув кулаком в крышу повозки, громко зазвенел тоненьким фальцетом: – Пошёл!

– Но-о, милая! – протяжно крикнул в свою очередь возница, раздался щелчок кнута и повозка, скрипнув и покачиваясь, стала набирать ход.

Глава 12

– Полегчало ли тебе, матушка Евникия? – Ратмир выжидательно посмотрел на облокотившуюся на пышные подушки игуменью. Та устало посмотрела на него и благодарно улыбнулась: – Спаси Бог тебя, Ратмир! Вовремя ты пришёл. А то сердце у меня словно щипцами сжало и вздохнуть не было мочи… А сейчас хорошо, покойно…

– Вот здесь я положила всё, что ты просил, Ратмир, – обернулась к ним, стоявшая у небольшого стола у окна послушница Марфа. Сидевший в углу кельи на медвежьей полости певчий Никитка, по-детски улыбаясь, посмотрел на послушницу.

– Вот и ладно. Зато всё под рукой будет: и капли, и пастилки… – тоже улыбнулся ей скоморох и тут же перевёл озабоченный взгляд на игуменью: – Просьба у меня к тебе, матушка.

– Говори. Что в моих силах – всё исполню, – с готовностью кивнула та.

– Очень мне нужно сейчас уйти по одному важному для меня делу, – указательным пальцем Ратмир потёр переносицу.

– Так и иди, не беспокойся. Мне уже полегчало…

– Да не о том я беспокоюсь, матушка Евникия. За Никитку. С собой я его не могу взять. А оставить его сейчас без присмотра – значит подвергнуть большой опасности.