Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил тот.

– Догадываюсь. Вот вспомни и ответь мне, Никитка. Нечистый с тобой везде разговаривал или только в каких-то одних местах.

– Ну-у… он обычно говорил со мной в моей опочивальне…и вчера вот вечером заговорил в подвале у матушки Евникии…

– А в подвале у матушки Евникии ты его голос в каком месте слышал?

– Как – в каком?

– Ну, из угла он доносился, а может – с потолка?

– Не-а…от двери…от самого низа…

– Так я и думал, – задумчиво произнёс скоморох и добавил: – Спи, Никитка, не бойся. Не будет сегодня нечистый с тобой разговаривать. А если вдруг всё-таки заговорит, то я сам ему отвечу.

– Ты ответишь?! И не побоишься? – возбуждённо спросил певчий, приподнявшись на лавке и всматриваясь в смутные очертания Ратмира, лежавшего на соседней лавке.

– Нет, не побоюсь. Да и не забывай, что там, в соседней комнате ещё два стражника сидят – нас охраняют.

– Хорошо, Ратмир, я тебе верю. Посплю, пожалуй, а то что-то в голове совсем смутно становится.

– Поспи, Никитка, поспи. А завтра к тебе домой сходим. Хочу на твою опочивальню посмотреть, – задумчиво произнёс Ратмир, глядя перед собой в темноту. Оттуда ему застенчиво улыбалась восхитительная в своей робости и невинности Олюшка. Ратмир с трудом сдержал стон – его губы ещё помнили вкус и прикосновение её девичьих уст.

Ратмир проснулся под утро от того, что услышал, как во входную дверь их терема кто-то сильно забарабанил. Прикорнувшие, было стражники, тут же встрепенулись и, подскочив к двери, в оба горла гаркнули: – Кто там?! Чё надо?

Ратмир приподнялся на локте и прислушался.

– Матушка игуменья захворала, нужно Ратмиру быстрее к ней придти, – прозвучал встревоженный женский голос.

Ратмир вскочил с лавки и, подойдя к Никитке, разбудил его:

– Вставай, пойдёшь со мной.

– А-а?.. Что? Куда идти? – невпопад проговорил заспанный певчий.

Они вышли из терема и под охраной стражников направились вместе с монахиней в терем игуменьи.

Войдя в опочивальню, Ратмир увидел метавшуюся в беспамятстве на постели игуменью. Он склонился над ней, подержал за запястье, подняв веки, посмотрел зрачки и махнул рукой монахине: – Сходи в мой терем и принеси оттуда сундучок. Стоит под лавкой, белого дерева. Поторопись…

Та стремглав кинулась вниз по ступенькам.

– Что тут, Ратмир? – на пороге комнаты возник запыхавшийся схимонах Павел.

– Матушка Евникия приболела, – озабоченно посмотрел на него скоморох.

– Никак отравили?! – ужаснулся тот.

– Не похоже, – покачал головой Ратмир.

– Слава Богу! – торопливо закрестился схимонах Павел. – А что тогда с матушкой? Можно ли ей помочь? Или скорее за лекарем послать?

– Хорошая мысль, – согласился скоморох. – И вправду, отче, пошли за лекарем.

– Сейчас, сейчас, сын мой. А то ведь у тебя и своих дел полно, – согласился схимонах Павел и исчез за дверью.

Вскоре появилась, тяжело дыша, монашка с сундучком светлого цвета.

Ратмир забрал его у неё и, поставив на стол, открыл. Достал оттуда замотанный в тряпицу свёрток и, развернув, поставил на стол на попа старинную книгу, оказавшуюся искусно сделанным шкафчиком с маленькими ящичками. На каждом из них белела надпись на латинском языке. Ратмир открыл нужных ящичек и достав оттуда маленький флакончик со светло-коричневой жидкостью. Отлил немного снадобья в кружку и добавив туда воды , поднёс кружку к сухим, воспалённым губам игуменьи:

– Матушка Евникия, попей понемножку. Полегчает, обещаю, – произнёс он и, подложив ладонь под взмокший затылок игуменьи, коснулся краем чашки её губ. Она, видимо, расслышала его слова и сделала несколько глотков.

– Так что с ней всё-таки, Ратмир? – неожиданно Ратмир услышал за спиной шёпот схимонаха Павла.

Он резко обернулся, но увидев схимонаха и стоящую за его спиной монашку Марфу, успокоился и вновь повернулся к игуменье:

– Похоже на нервную горячку.

– Я уже послал за лекарем, Ратмир. И, если тебе куда-то нужно, то я могу сам за ней присмотреть, пока лекарь не приедет, – озабоченно произнёс отец Павел.

– Сам здесь побуду, присмотрю, – покачал головой скоморох. – И с лекарем мне нужно переговорить. А ты, Марфа, иди вниз и скажи стражникам вместе с певчим, чтобы все сюда поднялись. И пусть принесут нам всем еды и квасу. И медвежьих полостей – на пол кинуть.

– Так здесь вам всем тесно будет, – недоумённо посмотрел на него схимонах Павел. – Пусть они внизу побудут. Я сам могу с ними посидеть, если ты так за них беспокоишься.

– Нет, – упрямо махнул головой Ратмир. – В тесноте, да не в обиде. И мне так спокойней.

– А лекарь только часа через два будет.

– Ничего, я дождусь. Иди уже, отче, – недовольно глянул на схимонаха Павла Ратмир.

– Да-да, сын мой. Пожалуй, пойду. Не буду тут мешаться, – засуетился тот и поспешил к выходу.

– Давай, матушка Евникия, ещё несколько глоточков сделай, – склонился опять над игуменьей Ратмир с чашей в руках.

Глава 11

В Александровой слободе только что закончилась литургия. Светало, шёл шестой час утра. Царь Иоанн Четвёртый с сыновьями в окружении опричников направился в трапезную. Шли они строем. При входе – первый поклон иконе, второй – братии, что справа. Третий – братии, что слева. Все протяжно пели молитву.

– Давай, Тимошка, тебя сегодня чтецом назначаю, – кивнул государь одному из опричников, усаживаясь на лавку во главе большого стола. По обе стороны от царя сели его сыновья. Великий государь подал сигнал рукой и тогда сели все остальные.

– Благослови, честной отче, прочитать житие святого Георгия Победоносца, – с поясным поклоном обратился к нему назначенный чтец.

– Молитвами святого Георгия Победоносца, господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас, – отозвался тот.

Чтец принялся читать о житие святого Георгия Победоносца. В трапезной стояла звенящая тишина, и только глуховатый голос Тимошки нарушал её.

Спустя некоторое время, услышав заключительное: «Аминь», все, сидевшие за столом, глубоко вдохнули и вновь затянули молитву.

– Братья мои, прошу вашего благословения на пищу, – обратился царь к своим сотрапезникам.

– Бог благословит! – дружно хором ответили те. И государь кивнул:

– Принимайтесь!

И тут же в проёме входных дверей появились тёмные фигуры послушников, заносивших и расставлявших по столам тарелки с едой и глиняные кувшины с квасом. Стольничий Василий Хомутов едва заметными движениями рук и мимикой лица командовал ими, внимательно приглядывая за тарелками и тяжёлой золотой чашей своего государя. Здесь же за столом неторопливо трапезничали Фёдор Басманный и Малюта Скуратов.

– Кто там у меня сидит в сенях? – привычно осведомился Великий государь, не поднимая головы.