Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

В этот момент дьяку Лаврентию показалось, что скрипнула входная дверь, и он быстро обернулся, но там никого не было. Тогда он, не торопясь, сел на лавку за стол и, подперев рукой лоб, озабоченно произнёс: – Всё-равно я тебя достану, пёсий сын! Никто ещё от меня не уходил. А уж за поимку вражеского шпиёна мне Государь не то, что деревеньку – целую волость может отписать во владение…

Начало темнеть, когда Ратмир на своей лошади уже торопился вернуться к возлюбленной, чтобы поскорее спрятать её в итальянском посольстве. Он скакал по деревянным мостовым Москвы и внезапно услышал, как его окликнул знакомый женский голос. От досады Ратмир даже поморщился, но приостановил коня и глянул в сторону Мирославы. А это была именно она, и вид у неё был крайне возбуждённый:

– Ратмирушка, свет мой ясный, – торопливо заговорила она, боясь, что он её прервёт. Лошадь под ней тоже, казалось, нервничала и беспокойно перебирала ногами.

– Послушай, Мирослава! – неожиданно для себя Ратмир повысил на неё голос: – Ты же уже взрослая женщина и должна понимать слово «нет»…

– Да погоди, Ратмирушка… – попыталась перебить его женщина.

– Да нечего тут годить! Я тебе уже тогда сразу сказал, что между нами не может быть ничего серьёзного! – Ратмир даже отмахнулся, словно отодвинул её от себя.

Но женщина не унималась и, умоляюще протянув обе руки к нему, простонала:

– Да выслушай же ты меня, Ратмир!

– Извини, Мирослава, но ты меня сама вынуждаешь сказать это, – неожиданно негромким, звенящим голосом произнёс скоморох и добавил: – Я встретил и полюбил другую. Уверен, что это на всю мою оставшуюся жизнь. А старая баба должна понимать, что она старая баба! Оставь же меня наконец-то в покое, Мирослава!

Наступила оглушительная тишина. Ошеломлённая услышанным, Мирослава, беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь осмыслить сказанное Ратмиром. Тот с досадой поморщился и, стегнув свою лошадь, унёсся в наступавшую темноту.

Мирослава всхлипнула, глаза её наполнились слезами и, прижав ладонь ко рту, она глухо застонала. В голове у неё крутилась только одна фраза: « Старая баба… старая баба…»…

Так она просидела какое-то время, приходя в себя. Лошадь её тревожно прядала ушами и косила вбок большим карим глазом… Вскоре Мирослава, прикрыв лицо руками, несколько раз глубоко вздохнула, затем опустила руки и уверенно направила лошадь в сторону постоялого двора на окраине Москвы.

На постоялом дворе она окликнула мальчишку-полового и, дав ему монетку, велела быстро позвать Никифора…

Если бы перед ним вдруг с небес опустился бы сам архангел Гавриил, Никифор был бы менее поражён, чем его поразило появление Мирославы. Он, на вдруг ослабевших ногах, поспешил к ней. На лице Никифора засияла радостная улыбка, но глянув в глаза женщины, он тут же перестал улыбаться и озабоченно спросил: – Что случилось, Мирослава Авдеевна? С Ратмиром что-нибудь?

– Да нет, с ним как-раз пока всё в порядке, – непривычно-глухим голосом ответила ему женщина. – Быстрее собирай своих товарищей, Никифор и едемте со мной. У вас ведь есть повозка?

– Повозка есть. Всё так плохо? Тебя, боярыня, сам Ратмир за нами прислал? – встревожено спросил Никифор, не сводя с неё глаз.

– Нет, не он… я его хотела предупредить, чтобы он помог вам скорее бежать, но…

– Что «но»? – с нажимом спросил Никифор.

– Он даже не стал меня слушать, – неожиданно всхлипнула Мирослава и зажала рукой рот. Потом откашлялась и встревожено добавила: – Вам всем грозит страшная опасность. Дьяк Лаврентий хочет сегодня же вас всех арестовать и посадить в тюрьму. Я хочу помочь вам и спрячу вас в надёжном месте.

– Не нужно, не печалься, боярыня, – поспешил её успокоить взбешённый Никифор. – Жди нас здесь. Мы мигом.

Спустя короткое время повозки со скоморохами уже неслись в сторону Девичьего поля. Впереди повозок, рядом друг с другом на лошадях скакали Мирослава и старик Никифор.

Ратмир во весь опор летел на лошади по Девичьему полю. Неприятный осадок от встречи и разговора с Мирославой не давал ему покоя всю дорогу. Но на подъезде к подворью, где его ждала юная возлюбленная, он забыл обо всём и думал только о том, как сильно сейчас прижмёт к себе свою пока невенчанную красавицу-жену и о том, чтобы скорее увезти и спрятать её в итальянском посольстве.

Внезапно Ратмир увидел, что ворота приоткрыты и, приструнив лошадь, медленно въехал во двор. На подворье стояла странная тишина. Охранника у ворот не было. Темнота всё больше опускалась на землю…

– Никодим, Никодим, – громко крикнул Ратмир, озираясь по сторонам. Потом он кинул взгляд на тёмное окно опочивальни его Олюшки и, охваченный каким-то предчувствием, быстро спрыгнул с лошади и, перескакивая через две ступеньки крыльца, поспешил в терем. Его встретили полумрак, тишина и беспорядок. Ратмир по лестнице взбежал наверх и, распахнув дверь в опочивальню, замер на месте – в комнате царил хаос. Все вещи были разбросаны, а самой Ольги нигде не было видно. Ошарашенный Ратмир сделал шаг вперёд и неверным голосом позвал: – Олюшка, где ты? Отзовись, ладушка моя…

Ответом ему была зловещая тишина. Ратмир оббежал всё вокруг, на всём подворье не было ни единой души. Только из хлева и птичников доносились звуки засыпавших животных и птиц…

Не понимая, что происходит и что ему делать, Ратмир метался, словно загнанный зверь. Наконец обессилевший, бледный и взмокший от переживаний, он присел на верхнюю ступеньку лестницы, ведшей на второй этаж и, прислонившись спиной к бревёнчатой стене, прикрыл глаза. Он пытался сообразить, что сейчас, ночью, можно предпринять для поиска Олюшки. И тут же, сражённый усталостью и переизбытком впечатлений за день, скоморох просто отключился.

Уже светало, когда внезапно сквозь сон он услышал на первом этаже на лестнице чьи-то шаги и кинулся вниз. Увидев поднимавшегося по ступенькам с виноватым видом Никодима, Ратмир подскочил к нему и, схватив за ворот старенькой косоворотки, тихо страшным голосом спросил: – Где молодая хозяйка?! Где все?! Что здесь произошло?

– Так это…барин… Не извольте гневаться на меня… Моей вины тут нет никакой… – забормотал тот, пытаясь освободить ворот рубахи от цепких пальцев скомороха.

– Да говори же ты уже, бестолочь! – рявкнул на него Ратмир.

– На двор наш ворвались служивые и арестовали нашу барышню Оленьку. А народ-то со страху весь побежал в болота. И я с ними. Всю ночь там просидели… Вот только возвращаемся… – развёл руками Никодим, тряся редкой бородкой.

– А хозяйка где? Где Анна Дмитриевна?!

– Так эти служивые и её с собой забрали… Может вскоре обе и вернутся…

– Какие служивые?! Из какого приказа?! – продолжил трясти его за ворот обезумевший скоморох.