Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 3

Через несколько минут Антонио и ведун Трифон в сопровождении троих всадников-охранников проскакали по Москве на запад, в сторону чёрного густого леса.

Глава 3

В большой трапезной боярина Усова Семёна Ивановича было ещё темно, несмотря на то, что жизнь на большом подворье уже вовсю кипела: из кузницы раздавались перезвоны молотов, бивших по раскалённому металлу, на скотном дворе мычали сытые коровы, ржали застоявшиеся лошади. С птичьего двора доносилось кудахтанье кур и жалобные крики лебедей, да сердитый клёкот индеек.

По самому подворью спешным шагом торопились тепло одетые мужики-дровосеки, бабы-рукодельницы в суконных платках; пробегала голосистая детвора, пристроенная к кухне на чистку посуды и котлов.

Большой, вальяжный Семён Иванович вошёл в трапезную с подсвечником в левой руке. Собрался было правой рукой перекреститься на едва светившуюся лампадку в красном углу, да вздрогнул от неожиданности, увидев под ней тёмневшую фигуру сидевшего человека:

– Нечистый тебя побери, Васька! Что тебе не спиться?! Испугал меня, леший!

– Не бранись почём зря, дядька. Мысли у меня всякие в голове так и мельтешат. Какой уж тут сон? – откинулся к стене молодой, крепкий, русоволосый бородач. Он озабоченно потёр пальцами по вискам и вздохнул: – Чувствуя я, что точит она на меня зуб. Не по нраву я ей пришёлся, давно понял… Не сегодня-завтра нашепчет она Великому государю на ухо и погонит он меня со двора. Хорошо, если на плаху не отправит.

– А это за что же? – удивился боярин Усов.

– Да хоть за что! – воскликнул тот. – У нас ко всему можно придраться. А она только и ждёт повода, чтобы избавиться от меня. Своих, вон, всё определить на место стольника норовит. То братца поначалу навязывала. Благо государь её отговорил. Теперь вон Ратмирку этого вчера опять мне приказала стольничим порядкам обучить.

– Ратмирку?! – удивлённо поднял брови боярин Усов. – Это которого?

– Да появился он в её свите недавно. Словно гриб из-под земли вырос. Никто и не знает: кто и откуда.

– Знаю я одного Ратмира, – задумчиво посмотрел на Василия боярин Усов. – Молод, хорош собой; волосы тёмные и безбород. Он?

– Как есть – он! – воскликнул Василий. – Она же смазливых мужиков мимо себя не пропустит.

– А ты, что – рожей не вышел, раз не попал к ней в фавору? – пытливо посмотрел на него боярин Усов. – Вяземский вон не сплоховал, да и катается теперь как сыр в масле. Говорят, сам государь про то ведает, да снисхождение имеет.

– Не то страшно, дядька, что фаворитов она привечает, – пусть бы себе. А то страшит, что честных, родовитых бояр она ни во что не ставит, и по сей день на корню продолжает изводить. Слышал я от верных людей, что и ты уже в опалу вот-вот попадёшь.

– Вот даже как! – обеспокоенно поднял брови боярин Усов. – Уж я-то, вроде, всегда только верой-правдой Великому государю служил. Точно ли верные люди тебе это сказали?

– Вернее некуда. Кто-то слушок пустил, что ты с убиенным боярином Саврасовым Лукой Дементьевичем якшался и что вы с ним и ещё другими боярами уже тогда убийство государя замышляли… А слух этот и до неё дошёл и теперь она день и ночь про то Великому государю на ухо зудит. Спит и видит, как меня побыстрее со свету изжить.

– А ты-то тут при чём? – поднял на него мрачный взгляд боярин Усов. Было заметно, что он занервничал и стал о чём-то усиленно размышлять, хмуря брови и теребя себя за бороду.

– Ну, как – при чём?! Всё же сродственники мы с тобой. Скажет тебя арестовать, да и на дыбу, на пытки отправит, а там заодно и меня потянут. Ей-то в самый раз это будет – вон какой резон от меня избавиться! – с отчаяньем в голосе воскликнул Василий.

Семён Иванович внимательно взглянул на племянничка и покачал головой:

– Трусишь, Васька? Готов родного дядьку на плаху положить?

Тот гневно посмотрел на него:

– Кабы решил тебя на плаху кинуть – так давно бы уже сделал это. А я терплю, советуюсь вон с тобой. А про трусость?.. Ты что ли не боишься, Аника-воин? Все боятся!

Боярин Усов встал с лавки, подошёл к окну, за которым кипела мирная, деревенская жизнь… Внезапно ему представилось, как ворвутся на его подворье разъярённые чёрные, бородатые всадники на чёрных же скакунах с привязанными к седлу мётлами и отрубленными собачьими головами. Как начнут они всех рубить своими саблями, не щадя ни малого, ни старого. Как закричат истошно люди, заметавшись в поисках спасения, и как снасильничают опричники всех дворовых девок и баб… дальше про участь своих дочерей и сыновей боярин Усов даже и представлять не стал…Он, прерывисто дыша, обернулся к Василию:

– Говоришь, этот Ратмир у царицы сейчас в фаворе?

– Похоже на то: часто при её дворе в Кремле я стал его видеть, – пожал плечами расстроенный Василий…

– Ты, вот что, Василий. Не противься, пусть царица ставит этого Ратмира стольничим и обучи его всем премудростям как следует.

– Это ещё зачем?! – поразился Васька.

– А затем, что именно с его помощью мы потом сможем избавиться от ненавистной инородки! – процедил сквозь зубы боярин Усов.

– Это как же?! – подскочил от возбуждения Васька. – Он же не станет губить свою благодетельницу.

– А про то Ратмир никогда и не узнает. Главное, что мне он пока доверяет. Этим мы его и возьмём, – мрачно сверкнул глазами боярин Усов.

Василий Хомутов недоверчиво посмотрел на него и пожал плечами: – Как скажешь, дядька. Пусть будет по-твоему.

– Вот и браво! – деловито пробормотал Семён Иванович и, прищурив один глаз, добавил: – Нужно мне этого Ратмира отыскать, да и узнать – как и что он сейчас думает. Ты там при дворе каждый день, почитай, бываешь. Узнай ненароком, где он сейчас обитает. А там я сам его навещу.

В это время Антонио в сопровождении охраны и ведуна Трифона добрался до лесной заимки. Он быстро прошёл в светлицу, где находился раненый Ратмир и ошарашено воскликнул, увидев измождённое, заросшее чёрной щетиной лицо скомороха:

– Брат!.. Что случилось?!

– Трифон, оставь нас, – тихим голосом попросил Ратмир, кинув благодарный взгляд на ведуна.

Тот понимающе кивнул, подкинул пару дровишек в пышущую жаром печку и молча, вышел из светлицы, плотно прикрыв за собой дверь.

– Садись, Антонио. Я рад, что ты быстро приехал. Слушай меня внимательно, – и Ратмир, лихорадочно сверкая глазами, задыхаясь, но торопясь, стал ему рассказывать обо всём, что случилось с ним за последние часы. По мере его рассказа лицо Антонио приобретало всё более мрачное и ожесточённое выражение. Он недоверчиво смотрел на Ратмира, но молчал, играя желваками на скулах.

– Я понимаю, что для тебя это ужасное известие… когда я убедился в том своими ушами и глазами – тоже был в отчаянии, – обессилено прошептал Ратмир, часто и тяжело дыша.