Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

– Так я на то и приставлен к этой должности, – неожиданно раскрасневшись, зло отозвался тиун Устин и заторопился в сторону конюшни.

– Работа у него такая, Василий, – покачал головой старик Никифор. – Обязан он бдеть за всем, да потом боярину докладывать.

– Ишь, как шустро побежал-то Устин на конюшню. Ох, не миновать сейчас тому конюху розг! – вздохнула Елена.

– С таким хозяином ещё не так побегаешь. Ни за что, ни про что вон плетей потом от него получишь, – в тон ей произнёс старик Никифор и махнул рукой в сторону речки: – Идёмте, ребята. А то уже солнце скоро высоко станет и для упражнений не будет никакой возможности. Итак, вон уж голова начинает побаливать.

Скоморохи дошли до речки и, найдя более ровную полянку, положили котомки на траву. Достали из них разноцветные шары, гладкие палки-палицы, какие-то верёвки. Авдотья с Еленой пошли в кусты переодеваться.

– Жара, видать, сегодня будет сильная, – вздохнула Елена, натягивая на себя разноцветное трико. – Во рту вон уже сушит. Попить-то мы взяли с собой? Я там приготовила кувшин с квасом.

– Так вроде бы допили его наши мужики-то, – воскликнула Авдотья.

– Не-е, я с самого утра запас в кувшинчик-то отлила. Вот он нам сейчас и пригодится, – Елена глянула на небо. – Скорее бы уже осень. А то лето в этот раз прямо спалит скоро нас всех.

– Ага – осень! Вспомни, Олёна, как в дожди-то повозку толкать приходилось! – звонко возмутилась карлица Авдотья, тоже натягивая на себя трико с разноцветными ромбами. – По мне так пусть такое лето, лишь бы дороги были сухие. Скоро уж тронемся, наверное. Ратмир говорил, что, вроде, дело к концу идёт. Вот уже и у меня теперь интерес большой – кто же боярышню погубил? Кто этот нелюдь?

– А ещё бабы у колодца вчера говорили, что в волостях уже люди начинают от голода пухнуть и человечину поедать. Кто-то ещё сказал, что и в Москве начинают людишки пропадать, – Елена поправила трико на бёдрах и схватилась за голову. – Прямо голова начинает гудеть. Пойдём уже. Отзанимаемся скоренько, да на лавочку – поваляться. Хоть в этом хорошо, что можно полежать от души. А так – сидим словно в темнице какой.

Они вышли к своим на полянку и увидели, что силач Василий, бережно поддерживая под руку, сажает старика Никифора в тенёк. Посадив его, Василий с бледным лицом, держась за живот, молча, ушёл за кустарники.

– Чой это ты, Никифор, от занятий решил отлынуть? Сам нас сюда затащил в такую жару. А сам же и в тенёк, – звонко возмутилась карлица Авдотья. Но увидев бледное лицо старика, тут же кинулась к нему: – Что с тобой, Никифор? Или сердечко прихватило?

– Муторно мне что-то стало враз, Дуняша, – едва слышно проговорил старик Никифор. – Голова закружилась, и дышать тяжеленько…

– На солнце, видать, перегрелся, – покачала головой Авдотья и повернулась к Елене: – Надо тряпочку смочить водой и приложить ему… Ой, а ты-то что, Олёна?! Теодорка, иди быстро к ней! Смотри, еле за дерево держится!

– Мамушка, что с тобой?! – закричал растерянный Теодорка, кидаясь к Елене, молча оседавшей около берёзы.

– Господи! Да что же это с ними?! Василий, иди сюда быстро! Что ты там в кустах застрял?! – зазвенел отчаянный голос карлицы, метавшейся между стариком Никифором и Еленой.

Кусты затрещали, и через них напролом вышел на полянку силач Василий. Он держался за живот, на взмокшем, бледном лице его была страдальческая гримаса.

– Нехорошо мне что-то, Дуняша, – проговорил он. – Живот крутит, аж режет как будто. Тошнило сейчас. И Олёне с Никифором тоже, похоже, похужело, – он посмотрел на своих товарищей, потом на неё: – Ты-то сама как?

– Да я-то ничего, – растерянно глянула на него карлица и перевела взгляд на мальчишку: – Ты как, Теодор? Болит у тебя чего или нет пока?

– Дуняша, миленькая, я-то хорошо, а вот мамушке неможется. Что-то говорит едва-едва, а я и не разберу, – чуть не плача, ответил он. – Иди, послушай сама, что она там говорит.

Карлица быстро подбежала к берёзе, где прислонившись к дереву спиной, сидела Елена с закрытыми глазами. Авдотья приблизила своё ухо к её губам и еле-еле расслышала, как Елена прошептала: « Молока, быстрее молока»

– Она молока просит, Василий! Несите, говорит, быстрее молока! – в отчаянии закричала в никуда карлица.

– Беги, Теодорка, быстрее за молоком и зови подмогу, – просипел Василий, держась уже обеими руками за живот. На лице у него выступила испарина. – Ну, беги же скорее и тащи сюда тот кувшин с молоком.

Теодорка ещё раз растерянно глянул на мать, протянул было к ней руку, но тут же быстро развернулся и стремглав побежал в сторону боярского подворья.

Спустя короткое время он быстрым шагом уже торопился обратно на полянку, бережно прижимая к груди кувшин с молоком. Следом за ним торопилась раскрасневшаяся Лукерья, держа в руках второй кувшин с молоком. За ними, прихрамывая, шагал тиун Устин и ещё несколько мужиков-холопов. Из ворот подворья в том же направлении направилась лошадь с подводой. В самих же воротах стал толпиться народ, размахивающий руками и о чём-то жарко спорящий.

– Мамушка, мамушка, вот молоко! – кинулся к матери Теодорка. Та приоткрыла глаза и, взяв дрожащими руками запотевший глиняный кувшин, с трудом сделала несколько глотков. Потом она слабо протянула руку в сторону старика Никифора и из последних сил прошептала сыну: – Ему быстрее…быстрее дай.

– А ты, мамушка?! – продолжая держать перед ней кувшин с молоком, воскликнул Теодорка.

– Ему…скорее…я…потом, – выдохнула Елена и потеряла сознание.

– Мамушка! – отчаянно выкрикнул Теодорка, но бросился к старику Никифору. – Вот, дед Никифор, пей скорее, да побольше.

Старик Никифор в полузабытьи прикоснулся губами к краю кувшина и замер.

– Да пей же ты скорее! – воскликнул Теодорка и потряс старика за плечо. Взгляд старика Никифор слегка прояснился и он неверными губами, проливая молоко мимо рта, отпил немного из кувшина.

В это время Авдотья, стоя перед сидевшим на земле силачом Василием, вместе с Лукерьей держали перед ним второй кувшин с молоком. Более крепкий Василий самостоятельно отобрал у них кувшин и, выпив половину кувшина, благодарно посмотрел на жену.

Тиун Устин стоял на поляне и растерянно разводил руками:

– Что же это такое?! Как же так?! Авдотья, хоть ты расскажи, что тут у вас произошло?

– Сам не видишь, что ли?! – отозвалась карлица, не спуская глаз с Василия. – Ну, как ты, Василий! Лучше тебе?

– Да я-то ещё бодрячком держусь… – силясь улыбнуться, простонал Василий. – Ты…это, Авдотья, беги к Елене скорее…Теодорка плачет…

Авдотья кивнула головой и кинулась к Теодорке, безуспешно трясшему за плечо потерявшую сознание Елену. Лукерья же кинулась к старику Никифору и поднесла к его губам кувшин с молоком. Он приоткрыл глаза и, глянув на неё мутным взглядом, тихо прошептал: