Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

– Ну, нет…не сам. Только он там сидел всё время и смотрел на всё это! – продолжил горячиться мальчишка.

– Успокойся, отрок. В жизни иногда не всё так бывает, как тебе видится на первый взгляд, – неожиданно приобняла его за плечи боярыня Скобелева. Увидев вдруг направлявшегося в их сторону тиуна Устина, махнула ему рукой: – Нет, нет, Устин! Не подходи пока. Мы ещё не закончили.

Старик склонился в почтительном поклоне и, кивая головой как китайский болванчик, ретировался обратно.

– Как тебя зовут, отрок? – спросила боярыня Скобелева и неожиданно по-матерински ласково провела рукой по его тёмным кудрям.

– Теодор я, боярыня.

– Непривычное имя, иноземное. Ну, да ладно, Теодор. Слушай меня внимательно, – взгляд боярыни вновь стал более жестким. – Боярин Усов – свой человек. Ещё ранее мой супруг Светозар Алексеевич предупреждал меня, чтобы в случае каких-нибудь нежданных бед бежать или к нему, или к боярину Саврасову. Так что не сердись на него. Значит, не мог он в тот день поступить по-другому.

– А кто из них важнее? – неожиданно спросил Теодорка.

– Какая теперь разница? – пожала плечами боярыня Скобелева. – Чин-то у боярина Саврасова, конечно, поболее будет. А так они этим никогда не бахвалятся…

– Понял я про них, – нетерпеливо прервал её Теодорка. – Что дальше-то мне делать, боярыня? Ну, расскажу я ему всё. И что?

– Экий ты нетерпеливый! Там боярин Усов сам решит, как побыстрее найти вашего Ратмира в той слободе и сообщить ему обо всём. Ясно теперь?

– Ага, боярыня, ясно. И с кем же мне теперь отправляться?

– Пойдём со мной, Теодор. И ответь мне: что, ваш Ратмир и в ядах толк знает?

– Эх, боярыня! – как-то по-взрослому вздохнул мальчишка, явно повторяя чью-то интонацию. – Наш дяденька Ратмир чего только не знает!

Спустя короткое время из высоких дубовых ворот подворья боярина Скобелева показались два всадника на породистых скакунах и поскакали в сторону Москвы.

Глава 13

– Ну, здесь я тебя покидаю, Ратмир, – кивнул головой боярин Саврасов, когда они оба вышли за двери царской печатни, и хитро усмехнулся. – Сам всё теперь будешь видеть и слышать, если что. Тут теперь важные дела происходить будут.

– Это правда, – согласился Ратмир, оглядывая здание печатни и всё вокруг. – Большое дело затеял государь. И – очень нужное. Книгопечатание в государстве всегда считалось признаком достойного развития его граждан. Теперь можно будет здесь полезные книги печатать, которых в Европе уже множество. Жаль только, что управителя печатни сегодня нет здесь.

– Ничего, в следующий раз застанешь его.

– Да, тогда и поговорим с ним о печатных делах на Руси. Чтение книг много пользы даёт человеку.

– Вот ты и проследи за этим, Ратмир, на пользу русскому народу. А мне пора. Свидимся на досуге, – боярин Саврасов вальяжно зашагал к своей повозке. Его ратник уже привязал поводья лошадки Ратмира к большому железному кольцу, вбитому в деревянную стену, и дожидался возвращения хозяина, приоткрыв дверцу повозки.

– Благодарствуй, Лука Дементьевич! – ответил ему Ратмир и направился к своей лошади. Проследив за тем, как повозка боярина Саврасова скрылась за поворотом, он легко запрыгнул в седло и дёрнул за поводья. Лошадь слегка всхрапнула и пошла вперёд.

Ратмир неторопливо ехал по широким улицам слободы и разглядывал всё на пути. Последний раз он был здесь несколько лет назад и поэтому примечал все новшества, стараясь запомнить их. Завидев незнакомую большую, богатую харчевню, он направился к ней. Дверь в харчевню была распахнута, и оттуда доносились голоса, шум, звон чаш и звуки гуслей. На всю округу одуряющее пахло жареными гусями и курами, запах браги и пива чувствовался уже при входе в корчму. Рядом с харчевней стояли на привязи лошади. Среди них выделялись несколько откормленных, чёрных скакунов, к сёдлам которых были приторочены новенькие мётлы.

– Заходи, добрый человек! В первый раз ты, видать, в слободе-то. Что-то я раньше тебя не видел, – радушно встретил его высокий, плотный хозяин харчевни в сером с вышивкой фартуке на объёмистом животе.

– Благодарствуй! – улыбнулся Ратмир. – Только я в слободе бывал и раньше, а вот твою харчевню вижу в первый раз.

– Это же когда ты здесь бывал, паря?! – удивился корчмарь. – Моя харчевня здесь уже, почитай, третий год стоит.

– Вот где-то три года меня здесь и не было, – Ратмир облокотился об прилавок, спиной чувствуя, как в зале наступает тишина и сидящие вокруг люди внимательно прислушиваются к их разговору.

– А покажи-ка ты, мил человек, доездную память свою, – неожиданно из-за ближнего стола поднялся рослый опричник в чёрной, груботканой рясе поверх богатого кафтана и в металлическом конусообразном шлеме с выбитой арабской вязью по краю шлема. Он поправил висевшую на боку саблю и направился прямо к скомороху.

Ратмир обернулся и внимательно посмотрел на подходившего опричника. Затем он кинул взгляд на людей в зале и неторопливо достал из-за обшлага рукава кафтана лист бумаги. Протянул её опричнику:

– По государевым печатным делам я приехал на днях из Италии. Поэтому и не было меня здесь три года, что в Италии изучал печатные науки.

Опричник окинул его придирчивым взглядом и, уткнувшись лицом в бумагу, стал изучать текст, написанный на ней, и сверять печати. Потом пожал плечами и, вздохнув, протянул бумагу обратно Ратмиру:

– Держи свою память, брат. Всё у него в порядке! – крикнул он глазевшим на них посетителям и сразу же в харчевне вновь возобновились шум и гам. Находившиеся в помещении посетители моментально потеряли интерес к Ратмиру. Он же, заказав себе ковш с медовухой и жареную на вертеле курицу, прошёл к столу у окошка, выходившего прямо на улицу. Сидя на широкой, отполированной многими посетителями лавке, Ратмир в ожидании еды и напитка незаметно рассматривал сидящих поблизости людей и посматривал в небольшое зарешечённое окошечко.

Массивные медные подсвечники с толстыми свечами, развешанные по стенам, освещали полумрак, царивший в зале. За тяжёлыми, добела выскобленными ножами столами сидели многочисленные посетители. Они стучали глиняными кружками по столам и требовали у носившихся между ними мальчишек – подростков в белых фартуках долить вина или водки и принести побольше еды.

В углу справа от стойки сидел седовласый слепой старик в когда-то белой вышитой рубахе и видавшем виды сером суконном кафтане. Он привычно перебирал струны на потемневших от времени гуслях. Звук струн был на удивление чист и звонок, и исполняемая слепым гусляром мелодия бередила душу выпивающих.

– Давай, Серафимушка, сыграй ещё! Вон как за душу цепляет проклятая! – кричал из-за стоявшего неподалёку стола какой-то приказной чин в роскошном кафтане с высоким, переливающимся в свете свечей самоцветами, воротником. И старик согласно кивал головой, и вновь касался старческими, узловатыми пальцами натянутых струн. И опять под низкими сводами шумной харчевни раздавались почти небесные звуки гуслей.