Грэм Барнет - Его кровавый проект

Мистер Синклер помедлил, приложив палец к губам и подняв глаза к потолку, словно сам пытался обдумать этот вопрос, прежде чем продолжить.

— Можно заявить, что обвиняемый состряпал свою историю заранее и пошел в дом Маккензи, дабы убить Флору, собираясь после этого заявить, что отправился туда с намерением убить ее отца. Но в такой интерпретации фактов есть фатальный изъян: Родрик не знал и не мог знать, что Лаклан Маккензи вернется домой и застанет его на месте преступления. Чтобы поверить в версию событий, изложенную мистером Томсоном, требуются самые запутанные рассуждения, и, я бы сказал, полное пренебрежение логикой. Вместо этого все свидетельства, представленные здесь, в суде, указывают на то, что Родрик намеревался совершить убийство Лаклана Маккензи: поступок, который в его расстроенном уме выглядел справедливым и праведным. Тот факт, что, совершая задуманное, он лишил также жизни Флору Маккензи и Дональда Маккензи, маленького ребенка, красноречиво говорит о его умопомешательстве. Мистер Томсон совершенно обоснованно обратил ваше внимание на ужасные раны, нанесенные Флоре Маккензи, но я спросил бы вас — это ли действия человека, владеющего своим рассудком? Совершенно ясно, джентльмены, что нет. И если принять ту точку зрения, на которую указывают все свидетельства, что Родрик Макрей убил Лаклана Маккензи, в неудержимом порыве стараясь отомстить за зло, причиненное его семье, вы должны согласиться с мистером Томсоном, что Родрик Макрей не владел своим рассудком, что он страдал «манией без бреда» или «нравственным помешательством», и его, таким образом, нельзя считать по закону ответственным за содеянное. Потому я прошу вас вернуться с вердиктом «невиновен» по данному делу. На ваших плечах лежит тягостная ответственность. Но вы должны действовать в соответствии с законом и не дать повлиять на себя резонным человеческим чувствам отвращения к таким ужасным деяниям. Во время совершения преступлений Родрик Макрей находился в состоянии полного умопомешательства и поэтому должен быть оправдан.

Это было, как писал мистер Филби, «великолепное выступление, выполненное с огромным апломбом. Никто из присутствующих не мог усомниться, что подсудимый получил самую искусную, самую тщательную защиту и что прекрасный дух правосудия процветает и за пределами шотландских метрополий».

Вернувшись на свое место, мистер Синклер промокнул лоб носовым платком, а его помощник похлопал его по плечу. По другую сторону прохода мистер Гиффорд низко склонил голову, выражая высокую профессиональную оценку этой речи.

Лорд судья-клерк позволил публике несколько мгновений погалдеть, после чего призвал суд к порядку. В три часа дня он начал напутственное слово присяжным [56] Напутственное слово — заключительное разъяснение судьи обстоятельств дела присяжным заседателям, представляющее собой краткое изложение обвинения, исследованных в суде доказательств и позиций обвинителя и защиты, а также юридическое наставление присяжным заседателям. Главная цель напутственного слова — помочь присяжным заседателям уяснить сущность дела и предостеречь их от всякого увлечения в обвинении или оправдании подсудимого. — Прим. пер . и говорил почти два часа. «Его подведение итогов, — писал мистер Филби, — было образцом беспристрастия и похвалой шотландскому законодательству».

После обычных вводных фраз и похвал адвокату и прокурору за то, как они вели это дело, судья объяснил присяжным, что «для того, чтобы вернуться с вердиктом „виновен“ по любому из трех обвинений, содержащихся в обвинительном акте, вы должны не сомневаться в четырех обстоятельствах, изложенных в свидетельских показаниях. Во-первых, что покойные умерли от описанных ударов и ран; во-вторых, что эти удары были нанесены преднамеренно с целью отнять у них жизнь; в-третьих, что именно подсудимый нанес эти удары. Если же вы уверены в трех пунктах, вы должны быть уверены и в четвертом: что подсудимый в момент совершения данных действий владел своим рассудком. Если доказательства не соответствуют какому-либо из перечисленных условий, подсудимый имеет право на оправдание, но, с другой стороны, если вы уверены во всех четырех фактах, вам ничего другого не остается, кроме как выполнить суровый и болезненный долг, признав подсудимого виновным».

Конечно, насчет первых трех пунктов имелись небольшие разногласия, но, как и повелевал его долг, лорд судья-клерк около часа подробно излагал показания сперва свидетелей-медиков, а потом — жителей деревни, видевших подсудимого или говоривших с ним после совершения преступлений. После чего он перешел к специальной защите со ссылкой на невменяемость.

— Вот мерило, которым вы должны руководствоваться: человека можно признать безумным, если во время совершения действия или действий он страдал от такой ущербности рассудка или психической болезни, что не осознавал природу и характер совершаемых им поступков или не осознавал, что поступает неправильно. Не мое и не ваше дело, джентльмены, сомневаться в обоснованности этих директив. Таковы предписания закона, и именно таким образом вы должны оценивать это дело [57] Это краткое изложение «Правил Макнотена», которые были признанным мерилом определения безумия при рассмотрении дел в судах и Англии, и Шотландии начиная с 1843 года. — Прим. авт . Дэниел Макнотен — душевнобольной шотландец, покушавшийся в 1843 году на премьера-министра Великобритании и по ошибке застреливший его секретаря; был оправдан по причине своей невменяемости. — Прим. пер. . В ходе суда мы выслушали несколько свидетелей, знавших подсудимого всю его жизнь, и вы имеете право отчасти сформировать свое мнение, опираясь на их оценку его характера. В частности, мы выслушали показания миссис Кармины Мёрчисон и ее мужа, Кеннета Мёрчисона. Обоих этих свидетелей следует похвалить за четкие и трезвые рассказы о самых печальных аспектах данного дела. И оба упомянутых свидетеля показали, что у подсудимого имелась привычка словно беседовать с самим собой в необычной манере. Однако мы не знаем содержания этих бесед, и, хотя такое поведение и вправду может выглядеть эксцентричным, его недостаточно, чтобы счесть подсудимого умалишенным. С другой стороны, вы можете расценить такое поведение как фрагмент — не более того — чего-то большего, что в целом, возможно, складывается в картину безумия. Мы слышали также показания родственника жертвы, мистера Энея Маккензи: будучи прямолинейным в своих суждениях, он заявил, что подсудимый не в своем уме. Однако вы имеете право спросить себя, не окрашено ли его свидетельство понятным чувством гнева, который он явно испытывает по отношению к подсудимому. Вы также должны принять во внимание несдержанную манеру этих показаний и обратить внимание на тот факт, что мистер Маккензи никоим образом не правомочен выносить суждение о безумии или здравом уме подсудимого. По существу, к заявлениям мистера Маккензи следует отнестись осторожно. Однако вам решать — как и в случае с показаниями остальных жителей Калдуи, — насколько эти заявления важны, если вообще важны.