Сергей Богачев - Последний приказ Нестора Махно

— У русских водку пьют только после того, как чокаются! — Тамарин протянул руку к каждому из присутствующих за столом, и звук звенящего хрусталя их рюмок влился в общий перезвон зала.

— Если это не поминки, — заметил жандарм Букур, удовлетворенно крякнув, после того, как опустевшая рюмка заняла свое место на столе.

— Закусите, господин полковник, — Шипор отрекомендовал товарищу маленькие канапе с икрой, которые они заказали в числе прочих закусок.

— Вообще я этих русских часто не понимаю, — продолжил жандарм, кивнув Жоржу в знак признательности. — Их песни о любви, о радости, о водке, наконец, а их действия подобны варварским. Они сначала бьются со всем внешним миром, потом бьются между собой, а потом оплакивают погибших и после всего — сочиняют такие стихи.

Официант принёс горячее, и беседа на минуту прекратилась.

— А сколько их по Европе раскидано? Представляете себе? И каждый несет в себе какую-то идею или цель, подкрепленную обидой и жаждой мести, — продолжил диалог Жорж. — Достаточно взглянуть на этот зал, посмотрите. Здесь собрались исключительно сливки бухарестского общества и русские.

— Ну что вы, Жорж… Вот, к примеру, та молодая, красивая женщина в фиолетовой шляпке, которая на русском мурлычет со своим спутником, она кому хочет мстить? — Тамарин обратил внимание собеседников на барышню за соседним столом, манерно курившую сигарету.

— Ааа… Наверняка под этой шляпкой — рой мыслей о том, что где-то под Курском у неё от предков остался спиртовой заводик, — жандарм постучал ножом по графину, показав на водку, и тут же из ниоткуда появился официант, воспринявший этот звук как команду к действию.

— За нашего правителя — Кароля второго! — Букур многозначительно, приподняв подбородок, посмотрел на офицеров, присутствующих за столом. Его склонность к пафосу в самых неподходящих местах была так же известна, как и умение грамотно поддерживать отношения с руководством — благодаря этим чертам карьера жандарма неуклонно двигалась вверх, несмотря ни на какие штормы в политике и министерстве. Сейчас Букур руководил Бухарестской жандармерией, но не считал это пределом своих возможностей.

— И как она вернёт свой заводик? Пойдёт войной на Советскую Россию? — ухмыльнулся Жорж, погружая маленькую мельхиоровую ложечку в кокотницу с прекрасным жюльеном.

— Нет, мой друг. Она пока будет тихо ненавидеть большевиков, а при первом же представившемся случае им нагадит, — продолжил свою мысль Букур. — Их скрытая или явная ненависть к советскому режиму — очень благодарная почва для нашей работы.

Спиртное возымело своё действие и полковник жандармерии Константин Бугур, имея в лице своих друзей благодарную аудиторию, не преминул похвастаться успехами своего ведомства:

— И, скажу я вам, — немного тише продолжил жандарм, — такие барышни — не лучший материал. Самые продуктивные агенты — это те, кто там, — Бугур кивнул головой назад, будто указывал в сторону Днестра, — были нищими, голыми и босыми. Тот квадратный метр земли, которого они лишились из-за большевиков — гораздо больший стимул к мести, чем спиртовой завод. У этой мадемуазель есть средства к существованию, она может такой же завод прикупить где-нибудь возле Тимишоары, и при этом её бриллианты останутся на ней. А у того нищего последнее забрали…

— Вы, Констанитин, рассуждаете как начальник разведки, а ведь у жандармерии несколько другие функции, — заметил Тамарин.

Его дружба с Букуром в их «клубе холостяков» носила для полковника румынского генштаба Кроитору несколько меркантильный характер — жандарм в силу своей природной общительности после нескольких рюмок всегда терял осторожность и непременно хвастался перед друзьями, опрометчиво считая, что эта информация исключительно для их узкого круга. Благодаря регулярным походам в модные заведения или их встречам за карточным столом Тамарин часто получал ценную информацию, так необходимую Одесскому иностранному отделу ГПУ.

— Ох уж эти мне ревности! — воскликнул Букур. — Мы делаем общее дело. Иногда один мой инспектор продуктивней всех ваших ушлых шпионов!

— Ну, разве что иногда… — Тамарин саркастично улыбнулся.

— Виорел, не злите меня, вы же знаете, я слов на ветер не бросаю! Вот, не далее, как вчера, задержали мы такого оборванца.

— Где же попался этот мститель и почему, а самое главное, кому он мстил здесь, в Бухаресте? — Тамарин интуитивно заинтересовался фразой жандарма и попытался развить тему.

— Патруль арестовал его на окраине, их мешок заинтересовал.

— И что там? Бомбы?

— Виорел! Ваши колкости неуместны, — полковник Букур покраснел от обиды. Жандармов в силовых структурах и так не очень жаловали, а когда в их адрес звучали подобные замечания от «белой кости» — генштаба, это было вдвойне обидно.

— Прошу прощения, господин полковник, готов с интересом выслушать окончание этой спецоперации, — Тамарин понял, что несколько перегнул палку в своей иронии.

— Вы неисправимы, полковник Кроитору, — примирительным тоном сказал Букур. — Так вот, этот персонаж вскрыл лавку одного почтенного бакалейщика, схватил первое, что ему попалось на глаза, пошарил в кассе и отправился восвояси. Тут-то мы его и взяли.

— И? — Тамарин понимал, что спасенный мешок с продуктами — не предмет гордости начальника жандармерии.

— И потом, когда я уже собрался сюда, к вам, отвести душу, так сказать, мне докладывают, что этот русский дает преинтереснейшие показания.

— Русский? — теперь уже Жорж проникся интригой и внимательно слушал Букура.

— Да чёрт их там знает, может, и украинский, они все для меня на одно лицо. Так вот, друг мой, задержанный этот всю ночь кричал, что его никак нельзя сажать в тюрьму, что он может быть полезен Румынскому королевству.

— Бред пьяного воришки… — Жорж махнул рукой и отвлекся на очередную песню в исполнении Лещенко.

— Я уж было вышел из себя — поначалу тоже так подумал. Оказалось — нет, мои жандармы его разговорили. Некто Бойченко Павел, — Букур произнёс имя задержанного с ударением на последний слог.

— Павел. Паша по-ихнему, — поправил полковника Тамарин.

— Несущественно, — жандарм поморщился и продолжил. — Он оказался человеком тяжелой судьбы. Как раз из тех, кто за свой потерянный квадратный метр земли зол на весь мир. Воевал против красных, против белых, против Петлюры…

Жорж дослушал последние аккорды и вернулся к разговору:

— Судя по всему, он свою войну со всеми начисто проиграл. Так бывает, когда один против всего мира.

— Ну почему же… — покачивая головой от удовольствия, жандарм прожевал маленький кусочек мяса индейки под клюквенным соусом, промокнул уголки рта салфеткой, заправленной за воротник и, наслаждаясь своей ролью в беседе, продолжил, — он был не один. Он воевал в некогда мощной армии, которая контролировала гигантские территории в нынешней Советской Украине. Их командиром был Нестор Махно.