Андрей Марченко - Голова бога (Приазовский репортаж)

Непонятно было лишь зачем стоило нападать на полицейский фургон?

Но не до того. «Дерринджер» хранил в себе лишь одну пулю. Конечно же, ни Ники, ни его подельник не спешили на нее нарваться. Однако же, сделав выстрел, Аркадий оказался бы вовсе беззащитным.

— Это тот самый гений?.. — спросил англичанин.

На русском он говорил с каким-то акцентом, медленно… Но если бы довелось встретиться с ним при других обстоятельствах, Аркадий бы в нем не признал иностранца.

— Какой он гений? — чуть с обидой сказал Ники. — То, что он расшифровал ваш код — чистое везение. Вы зря тратите время. Говорю же: стоило бы взглянуть на то, как он объяснялся в городе, почему он оказался в фургоне на месте шпиона!

— Это уж позвольте нам самим решать… — возразил англичанин. — Шифр считался абсолютно неуязвимым. Мы должны изучить…

— Ну, ваше дело… Тебе повезло, Аркаша… Ты увидишь Лондон. Это не Петербург, конечно же, но тоже неплохо.

Николай задумчиво переложил молот из руки в руку, и вдруг с полузамаха бросил его в Аркадия, а сам метнулся в иную сторону, за перевернутую лодку. Отшатнувшись, Аркадий пальнул, и, конечно же, смазал. И тут же Николай набросился на Аркадия, повалил его наземь. Драка не затянулась — журналист стукнулся головой о ступеньку, и сознание его покинуло.

Когда сознание вернулось, уже стемнело. Комнатушка была мала, через единственное окно было видно море. Из мебели имелся всего-то стол, на котором горела лампа, топчан, два стула. К одному стулу был привязан Аркадий, Николай полулежал на топчане. Англичанина нигде не было видно. Трещало, сгорая фонарное масло. Куда громче пели сверчки, да плескалось море. Но окриков, шагов не было слышно. Его если и искали, то не здесь. Ну и немудрено — в округе сотни хуторков, тысячи хозяйств. Рот был не заткнут — следовательно, Николай не опасался, что Аркадию кто-то придет на помощь.

Выйдя из кареты, Аркадий узнал это место: года два назад некий купец ровно по Гоголю намеревался варить здесь клей: из чешуи и костей, которых здесь были пуды — костный, из рыбных пузырей — более дорогой, рыбий клей. Сырье казалось даровым, делец возвел здание заводика. Однако же вскорости прогорел в буквальном смысле слова — для производства нужно было топливо, а с ним во все времена в этих краях всегда дело обстояло плохо. За долги банкрот отдал заводик городу, а сам благополучно отбыл из этих мест.

Заводик худо-бедно охраняли, но здешний народец все равно тянул все, что не было прибито гвоздями. Сейчас они, верно, находились в сторожке при заводике.

Отсюда было где-то с полторы версты до маяка, стоящему на левом берегу Гайтан-реки, и, стало быть, версты две до города.

А, казалось, такая простая мысль: Аркадий выдает себя за английского связного, пойманного чумаками. Те передают его полицейским. Полицейские везут его в город, и по дороге, потому что более негде, шпион попытается отбить. Но фургон должны были скрытно сопровождать чумаки и скрутить шпиона. Но они задержались. Почему? Может, потому, что Ники, уже пообщавшись со связным, разгадал замысел, сумел отсечь подмогу?..

В голове гудело как после героической пьянки, во рту стоял вкус крови — вероятно, прикусил губу когда падал.

— Как протекают последние часы на родной земле? — спросил Ники, заметив открытые глаза Аркадия. — Я бы на твоем месте начинал прощаться. Потом просто может не хватить времени.

— А может… Может отпустил бы ты меня… — спросил Аркадий.

— Да ну?.. Ты сам выбрал свою судьбу, когда влез не в свое дело. Да и как это тебя вдруг отпустить? С чего бы? А мне что делать?..

— Ты бы сам смог уплыть к англичанам.

— Ай, брось! Зачем? Прервать свою карьеру слуги двух господ? Ты знаешь поговорку? «Ласковый теленок двух маток сосет»!

— Ники, как друга прошу. Дай мне написать на прощание два письма.

В кармане, кроме бумаги, лежало то самое патентованное стальное перышко на длинной ручке. Чернил к нему, разумеется, не имелось — перо Аркадий брал с собой вроде на счастье, а писал на ходу все также карандашом.

Николай задумался, кивнул:

— Это никак не можно! Вдруг ты знак какой подашь в письме. Прости, но не могу. Но ты не грусти. Все же плен — не смерть.

— Ты убил полицейского!

— Это ты его подвел, разыграл втемную.

Подумать только — друг детства, Ники, с которым вместе воровали на бахчах арбузы, а в садах — яблоки и черешню. С которым, позже от немытых фруктов страдали жесточайшими расстройствами детских желудков. Ники, с которым сидели за одной школьной скамьей, который делился с товарищем хлебом, колбасой и сыром…

Пухлый кучерявый мальчуган Ники — стал кучерявым хладнокровным убийцей.

Почему он так сделал? Подумалось: « …Мы видим тысячи людей снаружи, и только одного — изнутри. И даже в одном, в самом себе, не всегда можем разобраться. Так кто нам сказал, что нам удастся постигнуть хоть толику устройства иного человека?»

Будто угадав мысли Аркадия, а, может, просто со скуки, Николай заговорил:

— Стояли мы как-то в Оренбурге. Тоска дичайшая, дожди, и мы только в карты спасались. И надо же такому случиться — выиграл в карты военную тайну! И так случилось, что корнетика, который мне ее продул, вскорости застрелили на дуэли. Ну а позже, уже в Астрахани, когда уже я нужду терпел, встретил английского офицера в изрядном чине. Подумал: не пропадать же дерьму… В смысле добру. Столковались незадорого…

Аркадий рассеяно кивнул. И как он раньше не догадался. Ножеметательное устройство нашли в доме Рязаниных. Впрочем, в те дни, хозяйство городничего более походило на проходной двор. Штабс-ротмистр как раз говорил, что письма на квартире пойманного шпиона были из разных мест. А никто доселе и не подумал, что агент был единственный, просто мотало его по всей империи.

Стоило бы обратить внимание на слова Эльмпта об еще одной свежей ране. Аркадий видимо задел Николая в каменоломнях, и рана затянулась не вполне. Еще штабс-ротмистр говорил об овсе в конском навозе. А оружие, по словам покойного генерала, было обнаружено также в коробе с овсом.

— Но ты не подумай, что я не из-за денег, — продолжал меж тем Николай. — Ну не только из-за них… Я, может быть, отчизне величайшую услугу оказываю! Выиграли у Наполеона полвека назад и загордились! Пушки, ружья — всё старье! С ними можно с турками воевать, да поляков давить! А англичане покажут как воевать надо, на кого ровняться! Флот уже наш потопили парусный — теперь хочешь, не хочешь, а надо забывать о парусах, броненосцы строить.

— Может и не лишь из-за денег, да только не об отчизне ты помышлял, да и об Англии тоже не думал. Все в ключе к шифру тобой было сказано: «Мне скучно, бес». Ты не подлец, Ники, ты гораздо хуже — бездельник. И шпионом стал из куража. Нервишки себе пощекотать — да и только. Но ведь… Подлая твоя душонка. Ты же и меня не забесплатно сюда достал. Поди, получил иудины серебряники!