Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

Черные, как у Магдалены.

– Мое почтение, превосходный костюм! – весело воскликнул пастух. – Такого я еще не видел. Кого же вы сегодня отведете на эшафот, господин палач? Курфюрстину? Или дерзкую шлюху, которой придется выйти за вас?

– Тебя, если сейчас же не заткнешься, – ответил Куизль, но так, чтобы другие не услышали.

С этими словами он шагнул к парочке, быстро нагнулся и приподнял маску девушки. Она уставилась на него пьяными глазами. Ярко накрашенная и очень молодая – с Магдаленой у нее не было ничего общего.

– Эй, вы что о себе возомнили! – вскинулся на Якоба придворный. – Это моя подружка! Подыщите себе другую!

– Простите, я думал, это моя, – пробормотал Куизль и поспешно ретировался.

Больше всего ему хотелось как следует вздуть этого хлыща. Но палач понимал, что во время карнавала такое вряд ли кому-то понравится. Весь этот маскарад начал вызывать у него отвращение.

Куизль спешно пересек зал, краем глаза поглядывая на других женщин в масках. Но среди них не было ни одной, которая хоть отдаленно напоминала бы Магдалену. В следующем зале ему также не повезло. Постепенно его начали одолевать сомнения.

Должно быть, Вальбурга ошиблась и искать следовало в другом месте.

Они с Георгом уже двинулись в другой зал, но тут их догнал Симон. Он был заметно возбужден.

– Я видел Пфунднера! – прошептал лекарь. – Тот казначей, у которого работала Магдалена. Он в костюме Панталоне, но я уверен, что это Пфунднер! Нужно выяснить, что у него на уме.

– Думаешь, он стоит за этим? – спросил Георг. – А может, он и вовсе убийца?

– Не исключено, – Симон пожал плечами. – Во всяком случае, он имеет к этому отношение. Помните, что рассказывала Магдалена, когда подслушала его разговор? Они говорили про бал! Эти двое что-то замышляют. Казначей тут не случайно!

Они спешно вернулись в коридор и прошли в один из боковых порталов, откуда открывался вид на главный зал. Симон украдкой показал на мужчину в красном вамсе [14]и красных чулках. Из-под черного плаща выглядывал туго набитый кошелек, длинная борода съехала набок. Казначей стоял чуть в стороне и разговаривал с лысым мужчиной в доспехах римского легионера.

– А этот лысый, возможно, то самый тип, с которым он встречался позавчера, – предположил Симон. – Нужно выяснить, что эти двое…

– А где Петер?

При звуке этого звонкого мальчишеского голоса Фронвизер заметно вздрогнул. Куизль обернулся. Перед ними стоял мальчишка лет десяти. Вместо камзола и брюк на нем была только шкура, в руках он держал свирель, очевидно олицетворяя собой какого-нибудь пастушка из греческой мифологии.

– Где Петер? – снова спросил мальчишка.

Симон тихо простонал.

– Ваше… ваше высочество… – промямлил он. – Я… мне очень жаль… – Он с трудом подбирал слова.

Куизль заметил, как сверкнули глаза у мальчишки, и понял, что теперь их точно ждут неприятности.

– Спускаться туда ?

Шорш с отвращением уставился в дыру, из которой несло, как у дьявола из задницы. Петеру стало дурно от вони. Он пытался дышать через нос, но получалось не вполне. Вместе с Луки они стояли в дощатой будке, примостившейся к бумажной мельнице возле Мельничного ручья. Над перепачканным фекалиями отверстием была укреплена скамья. По всей видимости, крошечный сарайчик служил мельнику сортиром. Луки ухмылялся, словно это была самая удачная его шутка.

– Если хотите незаметно пробраться на мануфактуру, то это единственный путь, – сообщил он. – Мы сами только недавно про него узнали. Кое-кто из наших, пока облегчался, уронил туда ножик. Он не хотел с ним расставаться, поэтому стиснул зубы и полез за ним. Шахта соединяется с подземным руслом. Дед рассказывал, что раньше в Ау было много ручьев. Большинство засы́пали, когда здесь начали строить дома.

– И ты думаешь, это русло проходит под мануфактурой? – спросил Петер. Его тошнило при мысли, что ему придется туда лезть.

– Оно тянется в ту сторону, а мануфактура совсем недалеко от мельницы.

– А почему вы сами его не опробовали? – полюбопытствовал Шорш. – Там ведь можно неплохо поживиться.

– Ну… – Луки внезапно растерял былую уверенность. – Паренек, который лазил туда за ножом, говорит, что там что-то неладно. Он слышал какой-то жуткий вой…

– Мама и про это рассказывала! – вспомнил Петер. – Она считает, что там заперли какую-то девицу. Значит, ручей и впрямь проходит под мануфактурой!

– А может, там обитает какой-нибудь дух, – проговорил Шорш и насмешливо взглянул на Луки. – У-у-у…

Тот молниеносно схватил Шорша за воротник и привлек к себе.

– Хочешь сказать, я испугался? – прошипел он. – Так? Погоди, вот я сброшу тебя в этот сральник, ты, паршивый…

Петер попытался их разнять.

– Не будем ссориться, – успокоил он главарей. – Мы спустимся туда все вместе и выясним, куда ведет проход. Вместе мы сильны и нам нечего бояться!

– Я не боюсь ничего и никого, понятно? – огрызнулся Луки.

Но слова Петера возымели действие. Главарь Подонков отпустил Шорша.

– Только не думай, что сможешь прятаться за моей спиной! – пригрозил он. – Будем шагать впереди всех, как и подобает полководцам, понятно?

– Понятно, – Шорш кивнул. – И как же мы спустимся?

– По веревке, балбес, как же еще…

Луки выудил из сумки моток веревки и крепко привязал один конец к перекладине. После чего тихо просвистел.

Сквозь щель в двери Петер увидел, как со стороны ручья к ним двинулись с десяток ребят. Они заранее условились, что от каждой банды пойдут только самые смелые и ловкие. Среди них оказались Зеппи с Мозером и Пауль. Последнего взяли после долгих споров. Но внук палача убедил всех, когда броском из пращи сбил шапку с одного из Подонков – и это в темноте, с двадцати шагов. Последние скептики замолчали под его взглядом, полным злости и решимости.

Конец веревки исчез в темноте, и Луки раздал несколько факелов. Зажав в зубах свой факел, он первым стал спускаться в зловонную дыру. Петер видел по его глазам, что ему страшно. Но говорить об этом вслух он не собирался ни под каким предлогом. Проще было самому себе вспороть живот.

Следом за Луки полез Шорш, затем двое ребят из Ау, и за ними – Петер. Он задержал дыхание и стал медленно скользить вниз по веревке.

Стены шахты были перепачканы фекалиями, и ноги скользили по ним, не находя опоры. Примерно в пяти шагах под ним мигнул факел, но сразу же потух. Где же остальные? Петер дышал через рот, однако вонь стояла такая, что он с трудом сдерживал рвотные позывы. На глазах выступили слезы. Теперь снизу доносился тихий плеск. Петер представил себе, как отпустит веревку и упадет в громадную кучу дерьма и увязнет в ней по шею.

«Надеюсь, мы разыщем Артура, – подумал он с унынием. – Если я когда-нибудь попаду в мюнхенскую школу, то я на все готов. Хоть по уши в фекалиях лазить».