Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Какого черта… – выругался палач.

Георг тоже подошел к скалистому холму и остановился в растерянности.

– Не могли же они раствориться в воздухе, – пробормотал он и наклонился, осматривая землю. Затем прошел несколько шагов вправо, потом влево, но и там ничего не было.

Куизль опустился на корточки и поднес факел к самой земле. Это, несомненно, были те самые следы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что последний отпечаток виден лишь наполовину. Он словно торчал из-под булыжника, прислоненного к горе. Камень был размером с небольшую дверцу. Куизль насторожился.

Дверь…

Палач надавил на камень. Тот неожиданно поддался и бесшумно качнулся внутрь.

– Господи, это еще что такое? – озадаченно спросил Георг.

– Как видно, грот настоящих нимф, – Куизль усмехнулся. – Посмотрим, куда пропали наши эльфы.

Только теперь он заметил, что замаскированный вход был не из камня, а из гипса, выкрашенного в серый цвет. Как и тесный коридор, который тянулся за дверью. С потолка длинными каплями свисали сталактиты. Куизль потянулся и отломил кусочек. Обломок раскрошился у него в руке.

– Искусственный грот, – пробормотал палач. – Здесь, видимо, тоже начнут устраивать карнавалы. Можно подумать, этим дворянам больше нечем заняться, кроме как скакать по лесу в костюмах и совокупляться.

Из глубины грота послышались приглушенные голоса и шорох. Потом кто-то закряхтел. В воздухе стоял едкий запах.

– Черт, надо было выгрести это еще вчера! – прошипел один из мужчин. Голос, казалось, доносился откуда-то снизу. – Снаружи теперь настоящий хаос!

– Никто нас не заметил, – успокоил его второй. – Скоро прибудет карета, и мы уберемся отсюда. Если б вчера мы все убрали, то остались бы с пустыми руками. А со своей долей вы обеспечите себе безбедную жизнь. Скажете, я не прав?

– Что толку мне от этой жизни, если она окончится в котле с кипящим маслом! Если повезет, палач сначала выпустит мне потроха. А если нет, то вариться мне живьем! Зачем я только ввязался в это… То, что мы делаем, хуже измены!

Первый из мужчин продолжал ворчать. Послышался лязг железа, что-то с грохотом упало.

– Осторожнее! – рявкнул второй. – А то и впрямь нагрянут незваные гости.

Тем временем Куизль с Георгом крались по наклонному коридору. Пол был покрыт тонким слоем льда, иногда попадались ступени. Впереди мерцал свет от нескольких факелов или светильников. Звуки стали громче, едкий запах тоже усилился. В горле запершило, и Якоб с трудом сдержался, чтобы не раскашляться.

У следующего поворота палач придержал сына.

– Я пойду вперед, – прошептал он. – Я старше.

– Вот поэтому будет лучше… – начал Георг, но замолчал под сердитым взглядом отца.

Куизль осторожно выглянул из-за выступа…

И оцепенел.

– Боже правый! – вырвалось у него.

Зрелище, которое открылось взору Якоба, было до того странное, что на мгновение у него перехватило дыхание.

Черная тень прыгнула на Петера и стала облизывать ему лицо.

Потом вокруг залаяли, заскулили и завыли, словно за дверью сидела целая волчья стая. Петера окружили мохнатые существа, и в нос ему ударила вонь, такая же, как и внизу. Где-то за спиной слышались голоса ребят.

– Дьявол, откуда тут столько собак? – выругался Луки. – Эй, Петер, что с тобой там стряслось?

Мальчик не ответил. Хотя он давно уже понял, что к чему. Жуткий вой, который они слышали до этого и который так напугал Магдалену, не мог принадлежать человеку. Это скулили собаки, которые были заперты здесь и теперь с громким лаем разбежались. Петер начал догадываться еще в туннеле, когда он впервые услышал этот звук. Но болтовня Луки о призраках сбила его с толку.

Петер насчитал по меньшей мере дюжину собак. Толстая дверь, запертая на засов, и подземные ходы придавали их лаю столь зловещее звучание. Должно быть, их держали в этих жутких условиях по нескольку дней, а то и недель. Об этом можно было судить и по ужасающей вони.

Петеру с трудом удалось оттащить от себя слюнявую собаку. Она радостно взвыла и залаяла до того громко и пронзительно, что Петер невольно вздрогнул. Он вспомнил, что рассказывал Макс про свою таксу.

На занятиях Артур без конца лаял, скулил и выводил Керля из себя…

Теперь мальчик прекрасно понимал учителя музыки.

Хотя в подвале было слишком темно, чтобы как следует разглядеть собаку, Петер сразу догадался, кого держит в руках.

– Артур! – воскликнул он. Собака продолжала скулить и лаять и пыталась дотянуться до его лица. – Прекрати! Веди себя прилично. Ты же настоящая придворная собака!

Тем временем к открытой камере подошли остальные ребята. При свете факелов рассеялись последние сомнения. В руках у Петера была маленькая такса с коричневой шкурой в белую крапинку – в точности как описывал Макс.

Они разыскали Артура.

– Это и есть собака кронпринца? – недоверчиво спросил Луки. – С виду самая обычная. Как любая дворняга.

– И тем не менее она стоит кучу денег, – ухмыльнулся Мозер. – Хорошо, что Лоренц не пустил ее на мыло… Было бы чертовски жаль.

– Ну, тогда от нее пахло бы куда приятнее, – заметил Зеппи и сморщил нос.

– Думаю, остальные собаки тоже принадлежат каким-нибудь знатным особам, – сказал Петер. – Ван Уффеле держит их здесь, чтобы потом снова продать хозяевам. Но у него вдруг появились какие-то дела.

Он нахмурился при мысли о том, что это могут быть за дела. Может, убийства невинных девушек, как предполагала мама? У него мороз пробежал по спине. Похитить и запереть в подвале собаку – это одно, а жестоко убить человека… Петер поежился. Артур у них; теперь следовало возвращаться, и как можно скорее! Неизвестно, что еще могло ждать их на этой мануфактуре…

– Вид у всех этих собак довольно запущенный, – сказал Зеппи и с жалостью посмотрел на таксу. – Еще немного, и они, наверное, померли бы с голоду или сожрали друг друга… – Он кивнул на Артура. – Этот еще ничего. К тому же он самый ручной. Кронпринц, должно быть, каждый день кормил его сахарными крендельками. И он теперь думает, что ты принес ему угощение.

Артур и в самом деле до того исхудал, что кости выступали под шкурой. Судя по всему, он видел в Петере не только освободителя, но и своего нового хозяина. Артур тявкал, без конца ерзал, и угомонить его было просто невозможно. А когда он завывал, громко и протяжно, это действительно напоминало человеческий крик. От этого лая уже болели уши.

– Черт, если эта псина не заткнется, скоро сюда явится ван Уффеле со своими венецианцами! – прошипел Шорш и повернулся к Петеру. – Сделай так, чтобы он замолчал!

– Я? – удивился Петер. – Почему я?

– Ты ему нравишься, – сказал Пауль и встал рядом. – Это сразу видно. Он тебя наверняка послушается. Тебя вообще все звери любят, я еще в Шонгау заметил.