Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Я не то чтобы жалуюсь, – проворчал Мозер. – Да только у нас до сих пор ничего нет. Хорошо, мы узнали, что нянька украла собаку. Но где эта псина теперь, мы не знаем. А нет собаки – нет и награды, разве не так?

– А еще эта дама говорила, что собаку, возможно, уже утопили, – добавил Зеппи, целясь из рогатки в одну из кур. – Тогда про награду вообще можно забыть!

Камень ударил в землю рядом с курицей, та закудахтала и бросилась наутек. Зеппи выругался. Ощущение триумфа мгновенно пропало. Ребята были правы. Какая им польза от того, что они знают вора, если собаки у них по-прежнему нет? Кроме того, Петеру не давала покоя еще одна мысль: когда отец или дед рассказывали о погонях за убийцами и ворами, те неизменно выходили злодеями. Однако он не мог представить в этой роли Амалию. Нянька плакала, ее действительно заботила судьба Артура. К тому же этот бородатый мужчина – вероятно, ее друг – говорил, что у них не было выбора. Сложно было усмотреть в этом что-то дурное.

Но почему тогда Амалия украла Артура?

– Ну и?… – спросил Шорш. – Что нам теперь делать? Возвращаться в Ангер? Я лично ума не приложу, как нам теперь поступить.

Внезапно все, включая Пауля, посмотрели на Петера. Должно быть, они ждали от него какого-нибудь решения. Мальчик прокашлялся.

– Вы правы, – признал он. – Нам пока ничего не ясно. Но мы многое разузнали. Теперь нужно обстоятельно расспросить воровку, куда она подевала добычу.

– Как? Вообще ничего не понимаю, – Зеппи почесал затылок.

– Он, наверное, хочет устроить Амалии пытку, – сказал Пауль. – Дед всегда так делает, если кто-то упрямится и не желает говорить.

Петер вздохнул. Ну почему все такие непонятливые?

– Конечно, мы не станем ее пытать, – проговорил он терпеливо. – Нам и не придется. Нам же теперь известна ее тайна. Если она не скажет, куда подевала собаку, мы пригрозим, что расскажем все кронпринцу.

– Хочешь сказать, ты расскажешь кронпринцу, – поправил его Шорш. – Нам до него как до луны. И вообще, где ты хочешь поговорить с ней? Она, наверное, уж вернулась давно.

– Не думаю, – возразил Петер. – Она лила слезы; теперь лицо у нее заплаканное, все растеклось. В таком виде она не может вернуться, иначе возникнут вопросы. Остаться у этого пивовара или извозчика ей тоже нельзя, это вызовет подозрения… – Он нахмурился и проговорил скорее для себя: – Значит, она до сих пор где-нибудь бродит. Но на улице слишком холодно. Значит, она пойдет в такое место, где сможет успокоиться… Где найдет утешение.

– В трактир? – предположил Пауль. – Дед всегда ищет там утешения.

Петер улыбнулся.

– Дед, может, и да. Но не благородная дама. – Он неожиданно кивнул. – Думаю, она отправилась в какую-нибудь церковь. Это единственное место, где в разгар дня можно побыть наедине с собой. Может, она даже исповедуется… – Мальчик решительно поднялся. – Поищем ее в церквях. Если за два часа нам не повезет, то на сегодня всё. Согласны?

Ребята покивали, и Петер заметил, к своему удивлению, что они действительно прислушались к его словам. Всю жизнь другие ребята смотрели на него либо с завистью, либо презрением. Впервые Петер увидел в чьих-то глазах уважение. Более того: на какое-то время он стал для них предводителем.

И добился этого не криками и кулаками, а исключительно силой слова.

Это было сродни чуду.

Они разыскали Амалию в церкви Богородицы.

Увидели ее Пауль и Зеппи, уже под самый конец. Амалия как раз выходила из исповедальни. Печальная и сгорбленная, она походила на старуху, да еще повязала на голову платок, так что мальчики с трудом ее узнали. Когда остальные вошли в церковь, Амалия еще сидела на скамье и молилась с закрытыми глазами. В это время народу было не так много, пономарь зажигал свечи в часовнях и боковых нефах. Он смерил ребят недоверчивым взглядом и двинулся в их сторону.

– На скамью, быстро! – скомандовал шепотом Шорш. – Если будем молиться, он не посмеет нас выставить.

Ребята расселись по скамьям и молитвенно сложили руки. Пономарь действительно замедлил шаги и прошел мимо, никого не потревожив.

Краем глаза Петер рассматривал громадный неф, длинный, как деревенская улица. Свет лился сквозь высокие витражи, падал на ромбовидный узор на полу. Многочисленные алтари были украшены резьбой и фресками. Петер решил, что непременно придет сюда еще раз. Может, ему даже удастся порисовать…

– Что теперь? – прошептал Мозер, вернув его к действительности. – Что теперь будем делать?

Петер задумался на мгновение.

– Я подойду к ней и поговорю, – ответил он наконец.

– С благородной дамой? – Зеппи бросил на него удивленный взгляд. – Ты… ты хоть знаешь, как это делается?

– Мой брат знаком с кронпринцем Баварии. Уж с его нянькой он точно сможет поговорить, – прошипел Пауль. – А теперь закройте рты, бестолочи вшивые!

– Сам ты бестолочь вшивая, – пробормотал Зеппи.

Ребята замолчали, и Петер дождался, пока пономарь не повернется к ним спиной. Потом он поднялся и прокрался к скамье, на которой сидела Амалия. Пододвинулся к ней почти вплотную, опустил голову и сложил руки, словно молился. Потом собрался с духом и прошептал:

– Жаль, что так вышло с собакой.

Амалия вздрогнула. Судя по всему, она даже не заметила, что к ней кто-то подсел. Лицо у нее было в слезах, пудра растеклась.

– Что… как вы сказали? – неуверенно спросила женщина. Когда же она увидела перед собой маленького уличного мальчишку, глаза ее превратились в узкие щелки. – Ты кто такой, грязнуля? Ты хоть знаешь, с кем говоришь?

– Вы – Амалия, придворная дама и нянька кронпринца, – спокойно ответил Петер. – И вы украли его собаку.

– Что… что ты себе позволяешь… – возмутилась Амалия.

Залившись краской, она попыталась встать, но Петер мягко удержал ее.

– Отпираться бессмысленно. Мы слышали ваш разговор на пивоварне.

– Вы? – Амалия опасливо огляделась – и только потом догадалась. – Конечно, это вы сегодня убежали от извозчиков! – Она окинула его насмешливым взглядом; к ней, похоже, вернулась былая гордость. – С чего ты взял, что мы говорили про собаку кронпринца? Глупости какие!

– Это не глупости, – настаивал Петер. – Вы перерезали ошейник в саду и отдали Артура этому человеку. А тот передал его кому-то еще. У нас есть доказательства.

– Доказательства… ошейник… сад? – Амалия, очевидно, начинала понимать, что перед ней не простой грязнуля с улицы. – Откуда ты все это знаешь? – выдавила она наконец.

– Послушайте, – проговорил Петер, оставив вопрос без ответа. – Я не хочу, чтобы Макс сердился на вас. Он считает вас довольно милой нянькой.

– Так он считает, значит… Макс, – глухо отозвалась Амалия; казалось, она вот-вот упадет в обморок.