Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Пресвятая Дева Мария, что ты забыла в этом грязном, очерствевшем мире? – пробормотал Куизль. – Какую тайну ты носишь в себе?

Палач еще долго смотрел на амулет, пока в конце концов не спрятал его в карман.

Прошло еще больше часа, прежде чем повозка подкатила к Изарским воротам, давно уже закрытым. Но у извозчика, по всей видимости, были свои связи. Несколько монет сменили владельца, и стражники лишний раз отворили ворота. Симон вспомнил карету, затянутую черным пологом, которая несколько дней назад выехала через Зендлингские ворота. В тот раз тоже не обошлось без денег, но сумма, скорее всего, была куда значительнее.

«Этот город как самовлюбленная, алчная потаскуха, – подумал Симон. – Улыбнется только тем, кто щедро заплатит».

В городе в это время было темно, как на дне морском. Только на больших улицах время от времени загорались фонари перед трактирами. Но и они через час начнут закрываться, и тогда на улицах останутся лишь грабители и прочий сомнительный люд.

Симон с Куизлем осторожно сняли носилки с повозки и по узким улочкам двинулись в Ангерфиртель. В саду перед домом несколько кошек замяукали при их появлении. Якоб постучал в дверь, и почти сразу им открыл Дайблер. Он был взволнован не на шутку.

– Ну что? – сдавленным голосом спросил палач. Взгляд его упал на носилки. – Разыскали?

Симон покачал головой.

– Это не Магдалена. Но нужен срочный уход и кое-какие лекарства.

– Она жива? Дайте мне посмотреть на нее…

Из-за спины Дайблера шагнула Вальбурга. Она взглянула на Еву, и дар речи, казалось, покинул ее. Вальбурга поднесла руку к груди и сжала в ладони крошечный медальон, словно молилась, при этом не сводила глаз с девушки.

– Михаэль уже рассказал мне, – проговорила она через некоторое время, повернувшись к Симону. – Как по-твоему, она выживет?

– Думаю, жизни ее ничто не угрожает, – ответил лекарь. – Но она очень слаба. Все-таки она была заживо похоронена – и сама выбралась.

– Господи! – пробормотал Дайблер и отступил на шаг. – Похоронена заживо… – У него тряслись руки, он явно был потрясен.

– Она может говорить? – спросила Вальбурга.

– К сожалению, нет, – сказал Симон. – Иначе мы уже узнали бы, кто это сделал. Хотя мы более чем уверены, что за этим стоит тот самый безумец.

– Ну же, заносите бедняжку, а то она совсем окоченеет, – мягким голосом распорядилась Вальбурга. – Я сейчас же займусь ею.

Куизль осторожно поднял Еву с носилок и перенес в комнату, где хранились лекарства. Там стояла широкая скамья, и палач уложил на нее девушку. Вальбурга сразу принялась набирать нужные снадобья.

– Листья липы, ивовая кора, замоченная в спирту… – бормотала она. – Это должно поставить ее на ноги. Прежде всего нужно позаботиться, чтобы спала лихорадка и раны на пальцах не воспалились. – Она взяла небольшой мешочек и повернулась к Симону. – Да, чуть не забыла. Магдалена говорила, что ты очень любишь кофе. Я купила вчера горсть зерен на рынке. Сварить тебе кружку? Тебе это явно не помешает.

Симон рассеянно кивнул.

– Магдалена не появлялась? – спросил он без особой надежды.

Вальбурга помотала головой, размалывая в ступке кофейные зерна.

– Нет, к сожалению. Петера с Паулем тоже давно не видно. Но за них я бы не тревожилась особо. Скорее всего, шатаются где-нибудь с местными мальчишками… – Она на секунду подняла голову и улыбнулась. – Кстати, заходил этот странный курьер из резиденции. Хотел забрать тебя и Петера на какой-то праздник. Но никого из вас не было, и я послала его прочь.

– Вот и славно, – проговорил Куизль и хмуро кивнул. – У нас сейчас других дел полно, чтобы еще выделываться перед какими-то шутами… Мне с самого начала не нравилось, что мой внук шатается среди них, а зять разыскивает какую-то придворную псинку…

Симону хотелось возразить, но он и сам понимал, что сейчас у них действительно другие заботы.

Ради всего святого, где же Магдалена?

– Может, оно и к лучшему, что ребят сейчас нет, – сказал он. – Все-таки их мать пропала, и ни к чему им тревожиться вместе с нами. Но Барбара и Георг должны все знать… Где они, кстати?

– Барбару я сегодня не видел, – отозвался Дайблер, все еще стоя у порога, словно размышляя над чем-то. – Черт, как же холодно! – Он закрыл дверь и потер ладони. – Но Георг здесь, полчаса как вернулся. Я сказал ему, что Магдалена пропала. С тех пор он сидит в комнате и глушит пиво одну кружку за другой.

В этот момент Георг выбежал в коридор. Он вопросительно посмотрел на Симона и Куизля. Лицо у него было белее снега.

– Ну? Она…

– В могиле была не Магдалена, – ответил Куизль. – Это хорошая новость. Плохая состоит в том, что мы по-прежнему не знаем, где она и что с ней.

Они прошли в общую комнату, а Вальбурга осталась с Евой.

В углу под распятием стояла колыбелька с нарисованными, чуть поблекшими цветами. В ней мирно спала София. Симон вздохнул с облегчением. Приятно было видеть, что хоть кто-то в их семье хорошо себя чувствует.

– Нашел на чердаке, – объяснил Дайблер и устало улыбнулся. – Нам с Вальбургой не посчастливилось иметь детей. Только однажды, очень давно, Господь одарил нас прекрасным маленьким созданием, но забрал его сразу после рождения… – Он встряхнул головой, словно пытался прогнать горькие воспоминания. – Пути Господни неисповедимы! Вот колыбелька и осталась с того времени. Я рад, что София так сладко в ней спит…

– Да, к счастью, она еще слишком мала, чтобы разделять наши заботы.

Симон кивнул и повернулся к Георгу. Тот снова сидел за столом. Глаза у него покраснели, и он, словно утопающий, обхватил кружку. Лекарь невольно подумал о размолотом кофе – хорошо было бы, если б Вальбурга приготовила ему кружку этого горького напитка. Ему следовало поразмыслить, а лучше всего в этом помогала не выпивка, а кофе.

– Мы не знаем, где сейчас Магдалена, – сказал Куизль, когда все собрались. – Но, возможно, другой след что-то даст. – Он взглянул на сына. – Рассказывай! Что там с Неером? Ты разыскал его? Может, ему что-то известно насчет Магдалены? Не тяни!

Георг сделал глоток из кружки и проговорил монотонно:

– Неер не женится на Барбаре.

Куизль посмотрел на него в недоумении.

– Это еще почему? Все ведь шло хорошо, они гуляли, он делал ей подарки и что там еще полагается… Барбара ведь не отказала ему. Ну, по крайней мере, не залилась тут же слезами. – Тут он нахмурился. – Или она все-таки передумала? Черт, не знаю никого упрямее…

– Барбара не выйдет за Неера, потому что он содомит.

В комнате повисло молчание. Смысл сказанного дошел до них не сразу.

– Он… кто? – спросил наконец Симон.

Георг вздохнул.

– Он содомит. Совокупляется с мужчинами. Не только в Мюнхене, но и у себя в Кауфбойерне. – Он вытер пену со рта и продолжил: – Неер взял бы Барбару в жены. Возможно, у них появились бы дети. Но жениться он собирался только для видимости. О том, что палач из Кауфбойерна – содомит, видимо, давно ходят слухи. Поэтому, когда у него умерла жена, он решил поскорее подыскать себе новую, чтобы положить конец этим разговорам.