Иван Погонин - Экспедиция в рай

– Заходи, заходи. Ну, чего хорошего скажешь?

– Хорошего немного. Ответа на нашу телеграмму в транспортный отдел до сих пор не получено. Маслов куда-то пропал – в Кашире не объявлялся, вестей о себе не подает. Каширский уполномоченный сообщил, что за домом Тараканова уже несколько дней установлено наблюдение, но пока без результатов.

– Постой, какие несколько дней? Мы им про него только сегодня сообщили!

– Очевидно, что наблюдение установлено по тому же делу, по которому запрашивали наш архив. Этот бандит еще где-то засветился. Получим ответ на шифротелеграмму, обо всем узнаем.

– А может, тебе самому в Москву прокатиться?

– Можно, конечно, но мне кажется, что здесь есть дела поважнее. Разрешите продолжить?

– Буевич, ты не в театре! Раз накопал чего-то, то об этом надо в первую очередь докладывать. Ну, говори скорей!

– Есть. Я проверил личные дела бывших сотрудников тульского сыскного отделения. Всех проверить не удалось – часть царских сыщиков до недавних пор служила в УГРО, и их дела хранятся в отделе кадров НКВД. Оттуда мне их обещали выдать завтра. Но и среди тех дел, которые я изъял в губархиве, есть одно интересное. Вот, полюбуйтесь. – Буевич положил папку на стол. – Некто гражданин Жемчужников Петр Александрович, бывший помощник Тараканова. Из дворян, сын очень обеспеченных родителей. По полиции служил недолго – всего несколько месяцев, уволен по прошению. Я решил его проверить, и вот что накопал: в тысяча девятьсот восьмом году Жемчужников поступил в Политехнический в Петербурге, перед самой войной окончил курс, стал инженером-электротехником, вернулся в родную Тулу. Всю жизнь работает по специальности, последние пять лет – в инженерном бюро ЭТЦР. До пятнадцатого июня был в командировке – трудился на Каширской электростанции, заметьте – в родном городе Тараканова! С пятнадцатого июня – в очередном отпуске. А вот его фотографическая карточка, полюбуйтесь – брюнет с тонкими усиками. Ведь именно так описывает нападавшего Чуев?

– Хлыщ! – изрек Матсон, посмотрев на фотографию. – А морда как будто знакомая. Ты ордер на арест подготовил?

– Так точно. – Буевич протянул начальнику бланк постановления.

Тот поставил подпись, повернулся к сейфу, достал из него печать и шлепнул по бумаге:

– Доложишь, как только признается! Я домой не пойду, здесь тебя буду дожидаться.

Комната для допросов находилась в подвале здания и окон не имела. Обстановка ее была спартанской – стол и стул для допрашивающего и табуретка для допрашиваемого. Все предметы мебели были крепко приделаны к полу. Из стены торчал водопроводный кран, к концу которого толстой медной проволокой был прикручен каучуковый шланг. Агент третьего разряда Сысоев открыл кран, вставил шланг в ведро, и, когда оно наполнилось водой, окатил лежащего на полу инженера. Тот зашевелился.

Буевич закурил папиросу.

– Петр Александрович! Может, хватит упрямиться? Зачем это вам? Зачем вам здоровье терять понапрасну? Ведь вина ваша доказана, абсолютно доказана. Сосновский уполномоченный вас уверенно опознал. Ну, может, будете говорить наконец?

Жемчужников кряхтя поднялся. Лицо его было все залито кровью, он едва шевелил разбитыми губами:

– Я не виноват, ни в чем не виноват. Я безоговорочно принял советскую власть и все эти годы честно трудился ей во благо. Я кандидат в члены партии!

Буевич кивнул Сысоеву. Тот подошел к Жемчужникову и ударил его сапогом по ребрам. Арестованный заорал. В кабинет заглянули. Буевич выкинул окурок и вышел.

За дверью стоял агент Пахомов:

– Супругу допросил, вот протокол.

– Что говорит? – Буевич взял у Пахомова бумаги, но читать не торопился.

– В ночь нападения его дома не было.

– Молодец Пахомов!

Буевич снова вошел в кабинет и знаком остановил Сысоева.

– Петр Александрович, а мы вашу супругу допросили! Оказалось, что она честная советская женщина, и укрывать мужа-преступника не стала. Знаете, что она говорит? Так… – Сотоспор пробежал глазами протокол. – Вот-с! «Первого июля муж ушел из дома около двенадцати часов дня, куда идет – не сказал. Вернулся он только второго июля, в состоянии сильного алкогольного опьянения». Что, вином страх заглушали?

Жемчужников опять сделал попытку подняться, но у него ничего не получилось.

– Первого, ну да, конечно же, первого, – прохрипел он. – Всю ночь с первого на второе июля я пил с вашим начальником товарищем Матсоном. С нами было еще человек двадцать. Почему вы мне сразу не сказали, что нападение было первого? – Жемчужников заплакал.

– Чего ты несешь? – заорал Буевич.

– Вы спросите Германа Петровича! Мы с ним оба состоим в автомобильном клубе. Первого июля в Туле проводились соревнования на призы ОГПУ, об этом все газеты писали. Наша команда победила, и мы всю ночь отмечали… И Лора об этом прекрасно знала! Она просто меня ревнует, дура…

Буевич раздумывая прошелся по кабинету, потом повернулся к Сысоеву:

– Отведи его в камеру. И дай ему умыться.

В половине третьего ночи Буевич постучал в дверь кабинета начальника.

– Я же говорил – физиономию знакомая, – сказал Матсон, вертя в своих коротких волосатых пальцах карточку Жемчужникова. – А ведь верно, были в тот день соревнования, и победу мы отмечали – всю ночь в «Артели» пили. Я-то с губернским руководством в отдельном кабинете гулял, а остальные в общей зале. И он вроде там был… Хотя наверно не помню. Ты вот что, ты других ребят из автоклуба порасспрашивай, разберись, вдруг Чуев перепутал чего? – Буевич впервые видел начальника растерянным. – Ведь если это не он, то выходит, настоящий шпион на свободе гуляет. Понимаешь?

– Так точно! Вот только как его отпускать, если алиби подтвердится?

– А никто и не говорит, что его надо отпускать. Пускай сидит, пока мы Тараканова не изловим, ну а тот уж нам точно скажет, был с ним Жемчужников или нет. Но только допросы пока не проводи.

– Есть!

– Что там с Масловым, не давал о себе знать?

– Никак нет!

– Странно. Не нравится мне это, сильно не нравится. Ты вот что, составь циркуляр об объявлении Маслова и моего «Паккарда» в розыск. Да, – начальник повернулся к сейфу и достал оттуда несколько папок, – вот, из НКВД передали. Здесь личные дела сослуживцев Тараканова, до недавнего времени работавших в уголовном розыске. На, изучай.

Буевич взял папки и вышел.

Через пятнадцать минут он влетел в кабинет Матсона, даже не постучавшись.

– Товарищ начальник, разрешите доложить! У меня есть веские основания считать, что Маслов – враг.

Дорожно-транспортный отдел ОГПУ располагался в неприметном двухэтажном флигеле во дворе комплекса зданий Управления Московско-Курской дороги на улице Карла Маркса. Буевич приехал туда в восемь и целый час ждал, пока сотрудники явятся на работу. Гусаков оказался сорокалетним широкоплечим мужчиной со скуластым крестьянским лицом. Знакомясь, он до боли сжал руку туляка.