Филипп Ванденберг - Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Как Сакс-Виллат ни старался, атмосфера в консульстве царила напряженная; и причиной тому была не только усталость людей, проведших пятеро суток на корабле и преодолевших шторм недалеко от Мальты. Причина неловкости заключалась в том, каким образом ученых удалось привлечь к заданию. Месяцами за ними велось наблюдение, за это время секретной службе стали известны факты их биографии, недостойные их положения и могшие разрушить их карьеру.

Можно себе представить, какие последствия имела бы огласка того, что профессор Франсуа Миллекан, статный цветущий мужчина, женатый и имеющий взрослую дочь, со всем правом претендующую на удачный брак с каким-нибудь секретарем Министерства внутренних дел, например, — что профессор состоит в связи со своей падчерицей, нежной темноглазой девушкой девятнадцати лет, дочерью его жены Жюстины от первого брака.

Конечно, ни один из присутствовавших не знал ахиллесовой пяты остальных, но каждый подозревал, что и они прибыли сюда не добровольно. Никто бы не подумал, например, что д’Ормессон, профессор, имевший дворянские корни, вращается в сомнительных кругах среди торговцев предметами искусства и подделывает свидетельства экспертизы, а полученными гонорарами расплачивается за карточные долги, давно превысившие все полученное им после продажи замка на берегу Изара.

И Курсье, лингвист в Коллеж де Франс, холостяк-кутила сорока лет со шрамом на правой щеке, занимающийся своим делом скорее из любви к искусству, нежели ради заработка с тех пор, как продал унаследованные им земли под Амбуссоном, конечно, никогда не согласился бы помогать секретной службе, если бы не одна история. Это произошло уже года три-четыре назад, вызвав в Париже сенсацию. В Сурене, за аллеей де Лоншам, был найден застреленный оперный певец Луи де Бержерак. Де Бержерак был одним из лучших друзей Курсье, пока оба они не попались на удочку балетной танцовщицы Клео де Мерод, однажды услаждавшей часы бельгийского короля Леопольда, проведенные им в Париже. Их спор окончился дуэлью за аллеей де Лоншам. Певец погиб, что удивило Курсье, ведь он впервые в жизни держал в руках пистолет. Убийцу так и не нашли, так как о происшествии знали только участники дуэли и их секунданты, поклявшиеся молчать. То, как секретной службе удалось узнать о его участии в убийстве, для Эдуарда Курсье так и осталось загадкой. Оказавшись перед дилеммой — оказаться в камере городской тюрьмы Парижа или сотрудничать с секретной службой, — он выбрал последнее.

Все они должны были работать под руководством начальника Отдела Ближнего Востока Эмиля Туссена — мужчины за тридцать, низкого, со сросшимися на переносице бровями и зачесанными на лоб волосами, постоянно вертящего в руках одну из своих трубок, которые он извлекал, кажется, из всех имеющихся карманов, но почти никогда не закуривал. Сознавая силу шантажа, Туссен разговаривал с подчиненными грубо, и даже улыбка, с помощью которой он иногда пытался придать приятное выражение своему лицу, производила впечатление провокации. В его присутствии даже Сакс-Виллат чувствовал себя неуверенно: не имея доказательств, он не сомневался, что агенту известно и его прошлое.

Такова была причина повисшего молчания, казавшегося бесконечным и прерываемого лишь покашливанием одного из присутствующих, лишь усугублявшим ситуацию, вызывая всеобщее замешательство. Туссен набивал трубку, Курсье, выглядевший наиболее уверенным, барабанил пальцами по столу, консул, не переставая, мешал кофе в чашке, все остальные следили за этим процессом.

В этот момент Сакс-Виллат задумался о том, можно ли ждать от этих людей необходимой отдачи. Его идеей было привлечь к выполнению задания профессионалов и его же идеей был способ их привлечения. Полдюжины агентов, занимавшихся делом ранее, лишь внесли путаницу, не решив ни одной проблемы, чему мешало отсутствие знания предмета.

— Я хотел бы вкратце обрисовать перспективы, — начал консул, отложив ложку в сторону. — Вы в курсе дела. Операция кажется нашему государству слишком важной, так что мы не должны пропустить вперед британцев или каких-нибудь националистов. К тому же речь идет о национальной гордости. В конце концов, надписи на камне Розетта, который вы теперь называете Рашидом, расшифровал именно француз. — Консул на минуту замолк — Мы не знаем точно, — продолжил он, — кто еще занимается поисками, но будьте готовы столкнуться со множеством конкурентов. Мои люди выделили три основные группы. Во-первых, это британцы. Число их агентов нам неизвестно, мы предполагаем, их около десяти. Их штаб-квартира — лодка «Изис», стоящая на якоре в Луксоре. Их затраты и упорство позволяют предположить, что они самые опасные наши соперники. Вторая группа — самая многочисленная и наименее обозримая для нас. Вероятно, речь идет о нескольких группах, объединившихся под общим названием националистов. Насколько нам известно, в их числе нет профессионалов, экспертов и археологов, однако их возможности нельзя недооценивать, так как на их стороне большинство местных жителей. Третью группу составляют профессиональные мошенники, работающие с антиквариатом и произведениями искусства. Они действуют подкупом. Их основное преимущество — это мощная финансовая база, что немаловажно в столь коррумпированной стране, как Египет. Об активности немцев существуют лишь предположения. У нас нет доказательств того, что они тоже занимаются поисками гробницы Имхотепа, официальной лицензии у них нет. Но, честно говоря, я бы сильно удивился, если бы узнал, что они вне игры.

Курсье, несколько заинтересованный делом, обратился к консулу с вопросом:

— У кого, по вашему мнению, наиболее полные сведения? Или, говоря иначе, как вы оцениваете наши шансы?

Ответил Туссен:

— Это же ясно, как день! У нас на руках все козыри. Если исходить из того, что камень Рашида — ключ к загадке, то у нас три части этого ключа, тогда как у остальных — два.

— Если считать, что немцы не занимаются поисками! — вмешался Миллекан.

— И вы забываете о переписке с Лувром! — добавил Ормессон.

— Думаю, к настоящему положению дел это не относится, — ответил консул. — Но пока не будет доказано обратное, будем исходить из того, что мы обладаем наиболее полной информацией.

Ответом на слова Сакс-Виллата был смех Курсье. Он достал из сумки несколько мелко исписанных листков, облизнул указательный палец и, выбрав нужный лист, поместил его на стол перед собравшимися.

Курсье смеялся, он смеялся громко и заразительно, что раздражало Туссена, посчитавшего его веселье излишним.