Борис Акунин - Статский советник

Почти сразу же брюнетов отпускали, и они, возмущенно оглядываясь, торопились назад на платформу. Однако доставалось и блондинам, и даже рыжим – таскали на проверку и их. Значит, у полиции хватило фантазии предположить, что разыскиваемый мог перекраситься.

Только вот недостало воображения представить, что убийца Храпова появится не среди отъезжающих, а среди встречающих. В зале, где расположился Грин, было пусто и мирно. Ни шпиков, ни синих мундиров.

Именно на это Грин и рассчитывал, когда отправился встречать девятичасовой, на котором должен был приехать Козырь. Риск, конечно, но все дела со “специалистом” он предпочитал вести сам.

Поезд прибыл точно по расписанию, и здесь обнаружилась неожиданность. Еще раньше, чем Козыря, Грин разглядел в потоке прибывших Жюли. Не обратить внимания на фиолетовые страусовые перья, покачивавшиеся над широкополой меховой шляпой, было бы затруднительно. Жюли выделялась из толпы, как райская птица в стае черно-серых ворон. Носильщики тащили за ней чемоданы и шляпные коробки, а рядом, засунув руки в карманы, легкой, танцующей походкой шел красивый молодой человек: узкое пальто с бобровым воротником, американская шляпа, черная ленточка подбритых усиков. Господин Козырь, специалист по эксам, собственной персоной.

Грин подождал, пока эффектная пара выйдет на площадь к месту стоянки извозчиков и неспешно двинулся следом.

Подошел сзади, спросил:

– Жюли, а вы зачем?

Козырь резко обернулся, не вынимая рук из карманов. Узнал, коротко кивнул.

Но Жюли сдержанностью никогда не отличалась. Ее свежее личико просияло счастливой улыбкой.

– Гриночка, милый, здравствуйте! – воскликнула она и, бросившись Грину на шею, звонко чмокнула его в щеку. – Как я рада вас видеть! – И шепотом. – Я так горжусь вами, так беспокоюсь за вас. Вы знаете, что вы теперь самый главный герой?

Козырь сказал, насмешливо кривя губы:

– Не хотел брать. Говорил, по делу еду, не для баловства. Да разве ей втолкуешь.

Это верно, перечить Жюли было трудно. Когда она чего-то очень хотела, то налетала африканским смерчем: обволакивала ароматом духов, засыпала миллионом торопливых слов, одновременно требовала, хохотала, молила, грозила, а шальные синие глаза сверкали бесовскими огоньками. В Париже на выставке Грин видел портрет какой-то акгриски, написанный модным художником Ренуаром. Будто с Жюли писано – одно лицо.

Лучше бы Козырь приехал один, для дела проще. Но все равно Грин обрадовался. Оттого, что эта радость была неправильная, сдвинул брови и сказал строже нужного:

– Зря. По крайней мере не мешайте.

– Разве я когда-нибудь мешала? – надула она губки. – Я буду вести себя тихо-тихо, как мышка. Вы меня не увидите и не услышите. Мы сейчас куда? На квартиру или в гостиницу? Я должна принять ванну и привести себя в порядок. На меня, наверно, смотреть жутко.

Смотреть на нее было совсем не жутко, и она отлично это знала, поэтому Грин отвернулся. Жестом подозвал “ваньку”:

– Гостиница “Бристоль”.

– Отчего же нельзя, можно. Хоть сегодня. Если сыщется десяток фартовых ребят, – лениво протянул Козырь, полируя наманикюренный ноготь.

В этой нарочитой ленивости, очевидно, и заключался высший бандитский шик.

– Сегодня? – недоверчиво переспросил Грин. – Вы уверены?

Специалист невозмутимо пожал плечами:

– Козырь языком не чешет. Полмиллиона возьмем, вряд ли меньше.

– Где? Как?

Налетчик улыбнулся, и Грину вдруг стало понятно, что Жюли нашла в этом фатоватом парне: от широкой, белозубой улыбки смуглая физиономия Козыря приобрела выражение мальчишеской бесшабашности и удали.

– Про “где” я потом скажу. Про “как” тем более. Сначала надо съездить, принюхаться. У меня на Москве две богатые малявы присмотрены: казначейство военного округа и экспедиция заготовления государственных бумаг. Выбрать надо. И ту, и другую взять можно, если крови не бояться. Охрана большая, а так сложности никакой.

– А без крови нельзя? – спросила Жюли.

Она успела переодеться в алый шелковый халат и распустить волосы, но до ванной пока так и не добралась. Номер, заказанный Грином для Козыря, ее не устроил – чемоданы из саней отнесли в бельэтаж, в апартаменты “люкс”. Ее дело. Грин не понимал, что хорошего находят люди в роскоши, но относился к этой слабости без осуждения.

– Без крови только яблоки воруют, – небрежно обронил Козырь, поднимаясь. – Моя доля – треть. На дело вечером пойдем. Если в казначейство – в половине шестого. Если сегодня из экспедиции вывоз будет, то в пять.

Дайте своим знать, чтоб на квартире собрались. Револьверы, бомбы понадобятся. И сани. Легкие, американка. Полозья салом смазать. И конь, само собой, чтоб быстрый, как ласточка. Здесь будьте. Часа через три вернусь.

Когда Козырь ушел, а Жюли отправилась в ванную, Грин покрутил ручку настенного “эриксона” и попросил гостиничную телефонистку дать абонента 38—34. После нескладной эвакуации с Остоженки он заставил-таки Иглу назвать свой номер – связь через “почтовый ящик” для нынешних обстоятельств выходила слишком медленная.

Услышав в слуховой трубке женский голос, сказал:

– Это я.

– Здравствуйте, господин Сивере, – ответила Игла, назвав условленное имя.

– Отправка товара произойдет сегодня. Партия большая, понадобятся все ваши работники. Пусть немедленно отправляются в контору и ждут там. Пусть захватят инструменты, полный набор. И еще будут нужны сани. Быстрые и легкие.

– Я все поняла. Сейчас же распоряжусь. – Голос Иглы взволнованно дрогнул. – Господин Сивере, я вас очень прошу… Нельзя ли и мне принять участие? Я буду вам полезна.

Грин молчал, недовольно глядя в окно. Нужно было отказать так, чтобы не обидеть.

– Считаю лишним, – наконец сказал он. – Людей вполне достаточно, а вы принесете больше пользы, если…

Он не договорил, потому что в этот миг две обнаженные, горячие руки мягко обняли его сзади за шею. Одна, расстегнув пуговицу, скользнула под рубашку, другая погладила по щеке. Шею сзади щекотнуло теплое дыхание, а потом обожгло прикосновение нежных губ.

– Не слышу, – пропищал в ухо тонкий голос. – Господин Сивере, я вас перестала слышать!

Забравшаяся под рубашку рука стала вытворять такое, что у Грина перехватило дыхание.

– … Если будете на телефоне, – еле выдавил он.

– Но я же просила! Я же говорила, что обладаю всеми необходимыми навыками! – не унималась трубка.

А в другое ухо низкий, грудной голос напевал: