Борис Акунин - Левиафан

Гош восседал за столом верховным жрецом этой тайной секты. Каждый постоянно помнил о его присутствии, наблюдал боковым зрением за выражением его лица, а Гош, казалось, этого совершенно не замечал. Он изображал из себя добродушного резонера и охотно рассказывал свои «историйки», выслушивавшиеся с напряженным вниманием.

По молчаливому уговору. Это обсуждали только в салоне и только в присутствии комиссара. Если двое из виндзорцев случайно сталкивались где-нибудь на нейтральном пространстве – в музыкальном салоне, на палубе, в читальном зале – об Этом ни в коем случае не говорили. Да и в салоне возвращались к манящей теме не всякий раз. Обычно это случалось само собой, из-за какого-нибудь совершенно постороннего замечания.

Сегодня за завтраком, например, общей беседы вообще не сложилось, зато теперь, когда Кларисса села на свое место, обсуждение было уже в полном разгаре. Она со скучающим видом принялась изучать меню – вроде бы запамятовала, что заказывала на обед, однако знакомое возбуждение было уже тут как тут.

– Что не дает мне покоя, – говорил доктор Труффо, – так это вопиющая бессмысленность этого преступления. Получается, что столько людей погубили совершенно напрасно. Золотой Шива оказался в Сене, а убийца остался с пустыми руками.

Фандорин, который в обсуждениях участвовал редко, а больше помалкивал, на сей раз счел нужным высказаться:

– Не совсем так. У преступника остался п-платок.

– Какой платок? – не понял доктор.

– Индийский, расписной. В к-который, если верить газете, убийца завернул похищенного Шиву.

Эта шутка была встречена несколько нервным смехом. Врач картинно развел руками:

– Ну разве что платок.

Внезапно профессор Свитчайлд встрепенулся и сдернул с носа очки – этот жест обозначал у него сильное волнение.

– Вы зря смеетесь! Я ведь интересовался, какой именно из платков похищен. О, господа, это весьма необычный кусок материи, с ним связана целая история. Слышали ли вы когда-нибудь об Изумрудном Радже?

– Кажется, это какой-то легендарный индийский набоб? – спросила Кларисса.

– Не легендарный, а вполне реальный, мадам. Так называли раджу Багдассара, правителя Брахмапурского княжества. Княжество расположено в большой плодородной долине, со всех сторон окруженной горами. Раджи ведут происхождение от великого Бабура и исповедуют ислам, однако это не мешало им на протяжении трехсот лет мирно править своей маленькой страной, большинство населения которой составляют индуисты. Несмотря на религиозные различия между правящей кастой и подданными, в княжестве ни разу не было восстаний и распрей, раджи богатели, и ко времени Багдассара брахмапурский род считался самым богатым во всей Индии после хайдарабадских низамов, которые, как вам, конечно, известно, затмевают богатством всех монархов, включая королеву Викторию и русского императора Александра.

– Величие нашей королевы не в размерах ее личной сокровищницы, а в богатстве ее подданных, – строго сказала Кларисса, несколько уязвленная этим замечанием.

– Безусловно, – согласился Свитчайлд, которого уже понесло – не остановишь. – Однако богатство брахмапурских раджей было совершенно особого рода. Они не копили золота, не набивали сундуки серебром, не строили дворцов из розового мрамора. О нет, на протяжении трехсот лет эти владыки знали только одну страсть – драгоценные камни. Известно ли вам, что такое «брахмапурский стандарт»?

– Кажется, какой-то тип огранки алмаза? – неуверенно предположил доктор Труффо.

– «Брахмапурский стандарт» – это ювелирный термин, которым обозначают алмаз, сапфир, рубин или изумруд, ограненный особым образом и размером с грецкий орех, что соответствует ста шестидесяти тандулам, то есть восьмидесяти каратам веса.

– Но это очень большой размер, – удивился Ренье. – Такие камни встречаются крайне редко. Если мне не изменяет память, сам алмаз «Регент», украшение французской государственной сокровищницы, ненамного больше.

– Нет, лейтенант, алмаз «Питт», он же «Регент», больше почти вдвое, – с авторитетным видом поправил моряка профессор, – но восемьдесят каратов, особенно если речь идет о камнях чистой воды, – это очень много. Так вот, дамы и господа, представьте себе, что у Багдассара таких камней, причем самого безупречного качества, было пятьсот двенадцать!

– Это невозможно! – воскликнул сэр Реджинальд. А Фандорин спросил:

– П-почему именно пятьсот двенадцать?

– Из-за священного числа 8, – охотно объяснил Свитчайлд. – 512 это 8 х 8 х 8, то есть восьмерка в трех измерениях, в кубе, так называемое «идеальное число». Здесь, безусловно, проявляется влияние буддизма, относящегося к восьмерке с особым почтением. В северо-восточной части Индии, где находится Брахмапур, религии переплетены весьма причудливым образом. Но самое интересное, где и как хранилось это сокровище.

– И где же оно хранилось? – с любопытством спросила Рената Клебер.

– В простом глиняном ларце, лишенном каких-либо украшений. В 1852 году, еще молодым археологом, я был в Брахмапуре и встречался с раджой Багдассаром. На территории княжества, в джунглях, обнаружили развалины древнего храма, и его высочество пригласил меня дать оценку находке. Я провел необходимые исследования, и что вы думаете? Выяснилось, что храм этот был построен еще во времена царя Чандрагупты, когда…

– Стоп-стоп-стоп! – прервал ученого комиссар. – Про археологию вы нам расскажете в другой раз. – Давайте-ка вернемся к радже.

– Ах да. – Профессор захлопал ресницами. – В самом деле, так будет лучше. В общем, раджа был мной доволен и в знак особого расположения показал мне свой легендарный ларец. О, я никогда не забуду этого зрелища! – Свитчайлд зажмурился. – Представьте себе темное подземелье, где возле двери горит один-единственный факел, вставленный в бронзовую скобу. Мы были вдвоем – раджа и я, приближенные остались за массивной дверью, которую охраняла дюжина стражников. Я толком не разглядел устройства сокровищницы – глаза не успели привыкнуть к полумраку. Слышал только, что его высочество грохочет какими-то замками. Потом Багдассар обернулся ко мне, и я увидел в его руках землистого цвета куб, кажется, довольно тяжелый. Размером он был… – Свитчайлд открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Все слушали, как зачарованные, а Рената Клебер даже по-детски приоткрыла губы. – Ну не знаю. Пожалуй, с шляпку мисс Стамп, если положить этот головной убор в квадратную коробку. – Все, как по команде, заинтересованно уставились на крошечную тирольскую шляпку с фазаньим пером. Клариоса выдержала сие public scrutiny [6] Всеобщее обозрение (англ.) с исполненной достоинства улыбкой – как учили в детстве. – Более всего куб этот походил на обычный глиняный кирпич из тех, что используют для строительства в тех местах.