Борис Акунин - Левиафан

– Это все подстроила мерзкая Мари Санфон, я догадался! – взорвался Милфорд-Стоукс. – Скверная история, скверная!

– Этого доподлинно никто не знает, только перстень так и не нашелся, – развел руками комиссар. – А два дня спустя Мари пришла к настоятельнице в слезах, сказала, что на нее все косо смотрят, и попросила отпустить ее из обители. Мать-настоятельница, и сама странным образом охладевшая к своей былой любимице, удерживать ее не стала.

– Надо было ее, голубушку, у ворот обыскать, – с сожалением произнес мистер Труффо. – Глядишь, аметист и отыскался бы где-нибудь под юбчонкой.

Когда он перевел свои слова супруге, та пихнула его острым локтем в бок, видимо, сочтя замечание неприличным.

– То ли не обыскивали, то ли обыскивали, но не нашли – не знаю. А только уехала Мари из обители не куда-нибудь, а в город Антверпен, который, как известно, считается мировой столицей драгоценных камней. Там вчерашняя монашка внезапно разбогатела и с тех пор жила исключительно на широкую ногу. Иногда, бывало, оставалась на бобах, но ненадолго – острый ум, блестящие актерские способности и отсутствие каких бы то ни было моральных устоев (тут комиссар назидательно повысил голос и даже сделал паузу) помогали ей добывать средства для шикарного существования. Полиция Бельгии, Франции, Англии, Соединенных Штатов, Бразилии, Италии и еще десятка стран многократно задерживала Мари Санфон по подозрению в самых разных преступлениях, но обвинение ей так ни разу и не предъявили: то прицепиться было не к чему, то улик не хватало. Вот, если угодно, я расскажу вам дару эпизодов из ее послужного списка. Вам не скучно, мадемуазель Стамп?

Кларисса не ответила, сочла ниже своего достоинства. Но на душе было тревожно.

– 1870 год, – объявил Гош, снова заглянув в папку. – Маленький, но богатенький городок Феттбург в немецкой Швейцарии. Шоколадная и ветчинная промышленность. На четыре тысячи жителей восемь с половиной тысяч свиней. Край жирных идиотов – пардон, мадам Клебер, я не хотел обидеть вашу родину, – поздновато спохватился полицейский.

– Ничего, – небрежно дернула плечом мадам Клебер. – Я из французской Швейцарии. А в той части, где Феттбург, и вправду, живут одни остолопы. Я, кажется, слышала эту историю, она смешная. Но ничего, рассказывайте.

– Кому, может, и смешная. – Гош укоризненно вздохнул и вдруг подмигнул Клариссе, что уже переходило все пределы. – Однажды честные бюргеры городка пришли в неописуемое волнение. Один крестьянин по фамилии Мебиус, слывший в Феттбурге бездельником и тупицей, похвастался, что накануне продал свою землю, узкую полосу каменистой пустоши, одной важной даме, которая назвалась графиней де Санфон. За 30 акров бесплодной земли, где даже чертополох не рос, дура-графиня отвалила 3000 франков. Но в городском муниципалитете имелись люди поумнее Мебиуса, и им эта история показалась подозрительной. Зачем графине 30 акров камней и песка? Что-то здесь нечисто. На всякий случай отрядили в Цюрих самого шустрого из горожан, и тот выяснил, что графиня де Санфон – особа известная. Живет широко и весело, а что самое интересное – частенько появляется в обществе господина Гольдзильбера, директора Государственной железнодорожной компании. Поговаривали, что у господина директора с графиней интрижка. Тут-то бюргеры и сообразили, что к чему. А надо сказать, что городишко Феттбург давно мечтал обзавестись собственной железнодорожной веткой, чтоб дешевле было шоколад и окорока вывозить. Пустошь, приобретенная веселой графиней, как раз тянулась от ближайшей железнодорожной станции до леса, где начинались общинные земли. Отцам города все стало ясно: графиня узнала от своего любовника о готовящемся строительстве, купила ключевой участок и собирается здорово нагреть руки. И в бюргерских головах возник ошеломительно дерзкий план. К графине отрядили депутацию, которая стала уговаривать ее сиятельство уступить землю славному городу Феттбургу. Красотка сначала артачилась, утверждала, что ни о какой железнодорожной ветке ведать не ведает, но когда бургомистр тонко намекнул, что дело пахнет сговором ее сиятельства с его превосходительством господином директором, а это дело подсудное, слабая женщина всхлипнула и согласилась. Пустошь разбили на тридцать одноакровых участков и продали горожанам на аукционе. Феттбургцы чуть не передрались между собой, цена за отдельные участки доходила до 15 тысяч. Всего же графине досталось… – Комиссар провел пальцем по строчке. – Без малого 280 тысяч франков.

Мадам Клебер прыснула и показала Гошу жестом: молчу-молчу, продолжайте.

– Шли недели, месяцы, а строительство все не начиналось. Горожане послали запрос в правительство – им ответили, что в ближайшие пятнадцать лет вести к Феттбургу ветку не планируется… Они в полицию: так, мол, и так, грабеж среди бела дня. Полиция выслушала пострадавших сочувственно, но помочь ничем не смогла: ведь госпожа Санфон сама говорила, что о железной дороге ничего не знает, и продавать землю не хотела. Оформлено все по закону, не подкопаешься. Ну, а то, что она назвалась графиней, это, конечно, некрасиво, но, увы, уголовно ненаказуемо.

– Ловко! – засмеялся Ренье. – Действительно, не подкопаешься.

– Это еще что. – Комиссар листал бумажки дальше. – Есть история и вовсе фантастическая. Место действия – американский Дикий Запад, год 1873-ий. В Калифорнию, на золотые прииски, приехала всемирно известная некромантка и Великая Драконесса. Мальтийской Ложи мисс Клеопатра Франкенштейн, по паспорту же Мэри Сэнфон. Она объявила старателям, что в эти дикие места ее привел голос Заратустры, повелевшего своей верной служительнице поставить в городке Голден-Наггет великий эксперимент. Именно на этой широте и долготе энергия космоса сконцентрирована таким уникальным образом, что в звездную ночь, при помощи некоторых каббалистических формул возможно воскресить того, кто уже пересек Великую Черту между Царством Живых и Царством Мертвых. И сделает Клеопатра это чудо нынче же ночью, в присутствии публики и совершенно бесплатно, потому что она не какая-нибудь циркачка, а медиум Высших Сфер. И что вы думаете? – Гош подержал эффектную паузу. – на глазах у пятисот бородатых зрителей Драконесса поколдовала над курганом Красного Койота, легендарного индейского вождя, умершего сто лет назад, и вдруг земля зашевелилась, можно сказать, разверзлась, и из-под кочки вылез индейский воин в перьях, с томагавком, с раскрашенной физиономией.