Борис Акунин - Левиафан

Пассажир шел по трапу, помахивая портпледом, а потные грузчики волокли изрядный багаж: дорогие скрипучие чемоданы, добротные саквояжи свиной кожи, объемистые связки с книгами и даже складной велосипед (одно большое колесо, два маленьких и пук блестящих металлических трубок). Замыкали шествие двое бедолаг, тащивших внушительного вида гимнастические гири.

Сердце Гоша, старой ищейки (так любил аттестовать себя сам комиссар), затрепетало от охотничьего азарта, когда у новенького не оказалось золотого значка – ни на шелковом лацкане щегольского летнего пальто, ни на пиджаке, ни на цепочке от часов. Теплее, совсем тепло, думал? Гош, зорко поглядывая на франта из-под кустистых бровей и попыхивая, своей любимой глиняной трубочкой. И то сказать – с чего он взял, старый башмак, что душегуб сядет на пароход непременно в Саутгемптоне? Преступление совершено 15 марта, а сегодня уже 1 апреля. Запросто можно было добраться до Порт-Саида, пока «Левиафан» огибал западный контур Европы. И вот вам пожалуйста, одно к одному: по типу явный клиент плюс билет первого класса плюс главное – без золотого кита.

Проклятый значок с аббревиатурой пароходной компании «Джаспер-Арто партнершип» с некоторых пор начал сниться Гошу по ночам, и сны все были какие-то на редкость пакостные. Например, давешний.

Комиссар катался с мадам Гош на лодочке в Булонском лесу. Светило солнышко, насвистывали птички. Вдруг из-за вершин деревьев выглянула гигантская золотистая морда с бессмысленными круглыми глазами, разинула пасть, в которой запросто поместилась бы Триумфальная арка, и стала всасывать в себя пруд. Гош, обливаясь потом, налег на весла. Между тем оказалось, что дело происходит вовсе и не в парке, а посреди безбрежного океана. Весла гнулись, как соломинки, мадам Гош больно тыкала зонтиком в спину, а огромная сияющая туша заслонила весь горизонт. Когда она выпустила фонтан в полнеба, комиссар проснулся и трясущейся рукой зашарил по столику – где там трубка и спички?

Впервые золотого кита Гош увидел на рю де Гренель, когда осматривал бренные останки лорда Литтлби. Англичанин лежал, разинув рот в немом крике – фальшивая челюсть наполовину выскочила, выше лба кровавое суфле. Гош присел на корточки – показалось, что у трупа между пальцев посверкивает золотая искорка, и, разглядев, заурчал от удовольствия. Сама собой подвалила редкостная, прямо-таки небывалая удача, какая бывает только в криминальных романах. Покойник, умница, преподнес следствию важную улику – не на блюдечке, на ладошке. На, Гюстав, держи. И попробуй только упустить того, кто мне башку раздрызгал – лопнуть тебе тогда от стыда, старый ты пень.

Золотая эмблема (правда, сначала Гош еще не знал, что это эмблема, – думал, брелок или булавочная заколка с монограммой владельца) могла принадлежать только убийце. На всякий случай комиссар, конечно, показал кита младшему лакею (вот кому повезло-то: 15 марта у парня был выходной, что и спасло ему жизнь), но лакей никогда раньше у лорда этой безделушки не видел. И слава Богу.

Дальше завертелись маховики и закрутились шестеренки всего громоздкого полицейского механизма – министр и префект бросили на раскрытие «Преступления века» все лучшие силы. Уже к вечеру следующего дня Гош знал, что три буквы на золотом ките – не инициалы какого-нибудь запутавшегося в долгах прожигателя жизни, а обозначение только что созданного франко-британского судоходного консорциума. Кит же оказался эмблемой чудо-корабля «Левиафан», недавно спущенного со стапелей в Бристоле и готовящегося к своему первому рейсу в Индию.

О гигантском пароходе газеты трубили уже не первый месяц. Теперь же выяснилось, что в канун первого плавания «Левиафана» Лондонский монетный двор отчеканил золотые и серебряные памятные значки: золотые для пассажиров первого класса и старших офицеров судна, серебряные – для пассажиров второго класса и субалтернов. Третий класс на роскошном корабле, где достижения современной техники сочетались с небывалым комфортом, не предусматривался вовсе. Компания гарантировала путешественникам полное обслуживание, так что брать с собой в плавание прислугу было необязательно. «Внимательные лакеи и тактичные горничные пароходства позаботятся о том, чтобы вы чувствовали себя на борту „Левиафана“ как дома!» – гласила реклама, напечатанная в газетах всей Европы. Счастливцам, заказавшим каюту на первый рейс Саутгемптон – Калькутта, вместе с билетом вручали золотого или серебряного кита, в зависимости от класса. А заказать билет можно было в любом крупном европейском порту, от Лондона до Константинополя.

Что ж, эмблема «Левиафана» – это хуже, чем инициалы владельца, но задача усложнилась ненамного, рассудил комиссар. Все золотые значки считанные. Надо просто дождаться 19 марта – именно на этот день назначено торжественное отплытие, – приехать в Саутгемптон, подняться на пароход и посмотреть, у кого из пассажиров первого класса нет золотого кита. Или (что вероятнее всего), кто из купивших за такие деньжищи билет не явился на борт. Он-то и будет клиент папаши Гоша. Проще картофельного супа.

Уж на что Гош не любил путешествовать, а тут не удержался. Очень хотелось самолично раскрыть «Преступление века». Глядишь, наконец и дивизионного дадут. До пенсии всего три года. Одно дело по третьему разряду пенсион получать, и совсем другое – по второму. Разница в полторы тысячи франков в год, а полторы тысячи на дороге не валяются.

В общем, сам напросился. Думал, прокатиться до Саутгемптона – ну, в худшем случае доплыть до Гавра, первой остановки, а там уж и жандармы на причале, и репортеры. Заголовок в «Ревю паризьен»: « Преступление века » раскрыто: наша полиция на высоте» . Или того лучше: « Старая ищейка Гош не подкачал ».

О-хо-хо. Первый неприятный сюрприз ждал комиссара в мореходной конторе, в Саутгемптоне. Выяснилось, что на чертовом пароходище целых сто кают первого класса и десять старших офицеров. Все билеты проданы. Сто тридцать две штуки. И на каждый выдано по золотому значку. Итого, сто сорок два подозреваемых, ничего себе? Но ведь эмблемы-то не окажется только у одного, успокаивал себя Гош.

Утром 19 марта нахохлившийся от сырого ветра, замотанный в теплое кашне комиссар стоял возле трапа, рядом с капитаном мистером Джосайей Клиффом и первым лейтенантом мсье Шарлем Рйнье. Встречали пассажиров. Духовой оркестр попеременно играл английские и французские марши, на пирсе возбужденно галдела толпа, а Гош пыхтел все яростней, грызя ни в чем не повинную трубку. Увы – из-за холодной погоды все пассажиры были в плащах, пальто, шинелях, капотах. Поди-ка разбери, у кого есть значок, а у кого нет. Это был подарочек номер два.