Валерия Вербинина - Эхо возмездия

– Время я вам, пожалуй, дам, – уронил Селиванов веско. – Двадцать четыре часа, и ни минутой больше. Но хочу сразу же пояснить кое-что. – Тон его сделался жестким, глаза засверкали, как лезвие ножа. – Если вы думаете, что вам удастся разобраться со мной, как с господином Колозиным, вы заблуждаетесь. Я принял меры и записал все, что видел этой ночью. После моей смерти конверт вскроют, и вам не поздоровится. Я ясно выражаюсь?

Федор кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Селиванов скользнул взглядом по его бледному лицу и мельком подумал, что немногого же стоит императорская армия, если ее офицера, хоть и бывшего, может скрутить в бараний рог внук простого крестьянина, каким являлся сам фабрикант.

– Даю вам время до завтрашнего вечера на объяснение с маменькой, – бросил Селиванов на прощание. – И не забудьте предупредить свою девку и всю ее родню, что им скоро придется отсюда убираться. Я не люблю, когда чужие люди ходят по моей собственности.

Он поудобнее перехватил трость и вышел. Стиснув виски, Меркулов опустился на софу и стал смотреть на пятна от снега на полу, которые оставил незваный гость.

– Что же мне делать? – проговорил Федор в отчаянии. – Боже мой, что же мне делать?

– Вопреки всему, что пишут в романах, – сказал Порошин, – работа следователя адски скучна.

Ольге Ивановне ужасно хотелось, чтобы следователь ушел и оставил ее в покое. Она нервничала, у нее дрожали руки, когда она переставляла склянки в больничном шкафчике, и она боялась, что разобьет что-нибудь в присутствии этого лощеного и невыносимо уверенного в себе господина, и он будет думать, что она в чем-то виновата, хотя Ольга Ивановна не знала за собой никакой вины – он просто был ей противен, и она не могла ничего поделать с этим.

– Взять хотя бы убийство Колозина, – продолжал Михаил Яковлевич, задумчиво поглядывая на бледную медсестру и отмечая ее странную нервозность. – Все было бы проще простого, если бы выяснилось, что жена Печки или он сам ночью покидали больницу. Но Василиса до сих пор плохо себя чувствует и еле держится на ногах, а отставной штабс-капитан всю ночь просидел возле ее постели. Значит, никто из них не убивал. Возникает естественный вопрос: кто же тогда это сделал? Вот вы, например, что думаете, Ольга Ивановна?

– А почему вы меня спрашиваете? – резко спросила молодая женщина, захлопывая шкафчик.

– Потому что ситуация крайне странная, согласитесь! Колозин приехал из Петербурга, чтобы поблагодарить Павла Антоновича за заступничество. Здесь его вроде бы никто не знает, кроме Николая Одинцова, который с ним учился. В доме Снегирева состоялся торжественный ужин, а вскоре после него студента находят мертвым. Вы же видели Колозина вчера, может быть, заметили что-то?

– Ну, насколько я помню, никто не угрожал его застрелить, – сухо бросила Ольга Ивановна. – И никто вообще ему не угрожал, не считая тех двоих.

– Но, может быть, было что-то еще? Вы не заметили в его поведении ничего странного?

– Странного? – Ольга Ивановна пожала плечами. – Он очень искренне благодарил Павла Антоновича, потом говорил всякие глупости… пытался задеть баронессу Корф, потом предложил тост за мистера Бэрли и сказал, что если тот пожелает описать его процесс в своей книге, то Колозин к его услугам. Что было дальше, я не знаю, потому что за мной приехали, и я ушла.

– Насколько мне известно, – сказал Порошин, – доктор Волин разрешил вам остаться до конца вечера. Можно узнать, почему вы поторопились вернуться в больницу?

Ольга Ивановна нахмурилась.

– Я была уверена, что Георгию Арсеньевичу понадобится моя помощь, – сдержанно промолвила она.

– Весьма похвально с вашей стороны, – кивнул следователь, решив покамест не заострять на этом внимания. – Возвращаясь к Колозину: вы больше не помните ничего особенного? Какие-то мелочи, может быть, которые показались вам необычными?

– Вы все время возвращаетесь к одному и тому же, – уже с раздражением промолвила Ольга Ивановна. – Поймите же наконец: Павел Антонович – интеллигентнейший человек, и его гости – замечательные люди. Не было такого, чтобы Колозину кто-то угрожал, или оскорблял, или каким-то образом пытался его задеть. И я уверена, что в тот вечер ему даже в голову не могло прийти, что идут последние часы его жизни.

Она встрепенулась и повернулась к двери. Через несколько секунд Волин показался на пороге. Врачи в то время носили не халаты, а фартуки, закрывающие одежду спереди, и фартук доктора был заляпан темной кровью.

– Я закончил вскрытие, – сказал Волин, протягивая следователю пулю. – Вот это я вытащил у него из головы. Насколько я могу судить, Колозина застрелили из дешевого револьвера.

Он подошел к рукомойнику, но вода текла тонкой струйкой, и ее было недостаточно. Ольга Ивановна вышла стремительными шагами, вернулась с большим кувшином и стала лить воду доктору на руки.

– Ну, было бы странно, если бы его застрелили из пушки, – протянул Порошин, разглядывая пулю. – А что насчет времени смерти?

– От двух до четырех часов ночи, судя по всему.

– Скажите, Георгий Арсеньевич, вы уверены в стороже и сиделках?

– Вполне, – ответил доктор. – Палата, куда положили Василису Матвеевну, находится на втором этаже. Сиделки заглядывали ночью, Ольга Ивановна тоже заходила, при каждом осмотре господин Печка был на месте, сторож внизу опять-таки не видел, чтобы он покидал здание. Вы же говорили с ним, и с сиделками, и с Ольгой Ивановной…

– Сторож мог задремать, уснуть и пропустить тот момент, когда преступник вышел, – проворчал Порошин, – сиделки и Ольга Ивановна находились в палате не все время, и вообще…

– А удивление Печки, когда он узнал, что Колозина убили? – напомнил доктор, снимая фартук и поворачиваясь к следователю. – Он ведь был не на шутку изумлен, и его жена тоже. Ольга Ивановна ведь вам рассказала об их реакции…

– Некоторые преступники любого актера за пояс заткнут, – буркнул следователь. – На эмоции полагаться опасно.

– Признайтесь, вас бы попросту устроило, если бы он оказался убийцей, – бросила Ольга Ивановна с ожесточением.

– Да, – не стал отпираться Порошин, – потому что это имело бы смысл. Но Колозин, который зачем-то ночью отправился погулять, вследствие чего был застрелен неизвестно кем и не понять за что… Как-то в этом не слишком много смысла, вы не находите?

Доктор вздохнул.

– Давайте сначала я расскажу вам кое-что, что обнаружил при более тщательном осмотре. На теле Колозина имеются незначительные повреждения, и они были получены не при жизни, а уже после смерти.

– То есть тело перевозили? – быстро спросил следователь.

– Полагаю, что да. Он был убит где-то в другом месте.