Вадим Сухачевский - Слепень

– Хватит, ваше величество, – не слишком вежливо сказала она, – у нас мало времени.

– М-да, время… – философски отозвался король. – Ничто не стоит так дешево и в то же время так дорого… Это вы, Екатерина, дитя мое? Очевидно, вам что-то нужно. Что ж, я со всем монаршим вниманием слушаю.

Катя быстро перечислила все, что ей было нужно. Все это сопровождалось вздохами короля: «Ого!.. Ничего себе!..» – а сбоку слышался голос императора Фомы: «Спроси, спроси, чем платить-то девчонка будет?»

– Передайте ему трубку, – попросила Катя, – чтобы сбоку не сипел… Император, вы?.. Платить буду самыми что ни есть драгоценными камнями, теми, что от Слепня.

– Что ж, это дело, – согласился император помоек. – А самого Слепня вы – уже?..

– Нет, он пока жив, – вынуждена была признаться Катя.

Думала, сильно разочарует этим монархов, но оба они с двух сторон трубки радостно воскликнули:

– Вот это вы молодцы!

– А то мы не видели бы, как он, гнида, концы отдает! Теперь когда-нибудь увидим!

– Ладно, – подытожил Лука, – твои просьбы удовлетворим, камушки слепневские того стоят. С машиной-то управляться умеешь?

– Умею.

– Ну а с волыной такой здоровущей?

– Тоже приходилось… И еще… Как-нибудь передайте Васильцеву, что я жива-здорова и вернусь к следующему утру с ба-а-альшим гостинцем.

– Ну, это проще простого. Сделаем, – пообещал король и повесил трубку.

Вечером, когда все в доме были уже сами не свои после исчезновения Кати, раздался звонок в дверь.

Юрий открыл (Викентий и Полина стояли чуть позади, держа спрятанные в карманах пистолеты). На пороге стоял мальчик-горбун лет десяти.

– Дядя, если хочешь письмишко получить, дай три рубля, – нахально заявил он.

Васильцев без разговоров протянул ему трешницу. Мальчик взамен подал отвратительно пахнущий листок в косую линейку.

Подделать можно было все, но только не этот запах.

На листке было нацарапано:

Васильцев, жди свою Катерину к утру. Обещала возвернуться с БА-А-АЛЬШИМ подарком.

А за тобой, помимо всего, полтора кила. Чего – сам знаешь.

Не горюй, до встречи.

– Против малолетки убогого – да с волынами! – фыркнул мальчишка, глядя на руки Полины и Викентия, спрятанные в карманы. – Ну, бывайте! – и с этими словам был таков.

Остальные только молча переглянулись.

Всю ночь никто из них не спал, а ранним утром (еще даже не рассвело) опять зазвонили в дверь.

Когда открыли, на пороге стояла Катя, почему-то в медицинском халате, и придерживала едва стоящего на ногах генерала Николаева. Впрочем, узнать его было нелегко: все лицо было синее от побоев, вместо ногтей – кровавое месиво, а еще недавно чернявая голова серебрилась сединой, и глаза были воспалены.

Катин белый медицинский халат тоже был сильно забрызган кровью.

– Ты ранена? – встревожился Васильцев.

– Нет, я в порядке, – отмахнулась она, – вы пока его уложите, а я – в душ. Потом, потом все расскажу.

Генерал Николаев, почему-то одетый в форму майора государственной безопасности, был очень слаб, но все-таки у него достало сил улыбнуться и произнести, сжав кулак по-ротфронтовски:

– Liberté!

Top secret!

1. Майору абвера Bremse присвоить внеочередное звание подполковника.

2. Представить подполковника Bremse к ордену «Железный крест с дубовыми листьями».

3. Проект «Невидимки» считать успешным и выделить подполковнику Bremse еще 30 подростков из лагеря «Саласпилс» в качестве экспериментальных экземпляров.

4. Разрешить подполковнику Bremse нелегальный переход линии фронта на русскую сторону по его личной просьбе – для сбора секретной информации.

Сов. секретно

…сообщить, что опытный вражеский диверсант пересек линию Западного фронта в р-не г. Ржева.

Убив голыми руками, без применения оружия, шестерых бойцов 5-й роты и не взяв их автоматов, ушел от погони, организованной мотоциклетным взводом.

Двое мотоциклистов убиты из засады, и их мотоциклы сброшены с обрыва.

Можно предположить, что данный диверсант далее пешком направляется в сторону Москвы.

Ком-р див. развед. батальона

…что в Москве, в р-не Чистопрудного бульвара неизвестный, одетый в военную форму, отказался выполнить требование военного патруля предъявить документы.

Был задержан, однако по дороге в комендатуру бежал, при этом убив патрульных…

…местопребывание неизвестно.

был обнаружен еще живой мальчик-инвалид (горб на спине), лет 11-ти, одетый, как нищий.

Судя по следам насилия, ребенок подвергался изощренным пыткам.

Когда он был подобран милицейским нарядом, то успел произнести лишь несколько осмысленных слов: «Передайте Луке и Фоме: я не смог… Я все ему выложил…» Его дальнейшие слова разобрать не удалось, это были лишь странные звуки, наподобие «ыш абарак бузык», и далее он скончался.

Убийца пока не найден, кто такие Лука и Фома, не установлено.

Ведется розыск.

– И в какой же момент, Катюша, вы обо всем догадались? – спросил Н. Н. Николаев уже после того, как был перебинтован и натерт болеутоляющими мазями.

– Да практически сразу, – сказала она. – Вы же несколько раз предупреждали, что вы про нас – никогда, никому, ни при каких обстоятельствах… Я привыкла вам верить. И уж точно вы не стали бы никому сообщать наши настоящие фамилии.

– Да, – согласился Николаев, – тут с его стороны был серьезный промах. Раньше, когда служил в разведке, он бы такого не допустил, а песья служба в конторе у Меркулова, как видно, интеллекта не прибавляет.

– И план у него был какой-то больно уж авантюрный.

Васильцев хмыкнул:

– Уж кто бы говорил!

– А это вы, Юрий, напрасно, – покачал головой Николаев. – Катюша молодец, все просчитала до мелочей.

– Ну, тут мне еще и природа подыграла – ведь он был похож на вас, как двойник.

– А он и был моим двойником на некоторых операциях. Специально такого подобрали – и по росту, и по комплекции. Ему даже немного лицо скальпелем подправили. И еще нам татуировки сделали на груди совершенно одинаковые, чтобы нас даже патологоанатом не различил… Ну а как ты сообразила, что он собирается делать в действительности?

– По пистолету, который он мне дал. Я сразу по весу определила, что там нет патронов. А в свой при мне вставил полную обойму… Ничего, у меня имелось кое-что понадежнее.