Вадим Сухачевский - Тайный суд

– Не включайте свет!

Юрий подумал устало: «Вот и еще один сон!»

Нарком Берия и так, и сяк крутил в руках сов. секретную записку, и некоторые строки из нее все больше цепляли душу всяческими сомнениями.

Написана она была особо секретным сотрудником, капитаном госбезопасности, настоящего имени которого не знал даже сам народный комиссар, изувеченным (и ох как неприятно изувеченным!) для пущей убедительности своего прикрытия и внедренным в подземную вражескую сеть под собачьей какой-то кличкой Вонмиглас.

То есть вначале-то все было яснее ясного: спекся майор Чужак. Верный, конечно, был человек – ну да мало ли! Служба такая. Нарком заглянул в подготовленное представление майора Чужака к ордену Ленина (посмертно), потом, подумав, сменил орден Ленина на орден Красного Знамени, потом – на почетную грамоту, потом, еще поразмыслив, вовсе порвал представление и бросил в мусорную корзину. Был Чужак – и нету, и ну его! И нечего тут сопли мусолить. Там (Вонмиглас сообщал) новый верный человек образовался, лейтенант Огурцов, надо бы его, повысив в звании, на Чужаково место определить – служить, по всему, будет не хуже, видна чекистская закалка. Здесь все ясно, все правильно.

И двоих из этого гребаного Тайного Суда замочили – тоже дело хорошее. И с Призраком все разрешилось. Оказывается, один из этих замоченных Призраком и назывался. В этом смысле жизнь явно облегчалась.

А вот что касается этого кочегара-доцента и крали его, английской шпионки миссис Сазерленд, – тут были сплошные заморочки. Казалось бы: две пули в затылок – и все дела. И нечего им больше коптить небо социалистической Родины.

Нет же! Вонмиглас пишет (и Огурцов его в том поддерживает), что надо за каким-то хреном оставить тех двоих на белом свете, таково, мол, желание этих, на фиг, подземных паханов, о которых народный комиссар уже не раз слыхивал. Мало ль что в жизни выйдет не так, подсидит кто (вдруг кто уже губу раскатал сесть на его наркомовское место), или Кобе (не дай-то бог!) что-то новое на ум взбредет, – глядишь, тогда и эти паханы с их подземельем на что-нибудь пригодятся, так что идти против их воли пока, пожалуй, не след.

Но те двое, доцент-кочегар и его краля-шпионка, народному комиссару шибко не нравились: не отчетливые какие-то, без царя в голове, вон, кота какого-то с собой прихватили, на хрена им, спрашивается, кот, без него, что ли, забот мало? В общем, чего от них можно ждать, сам черт не знает.

Как быть?

А вот как быть!

Выйдут же они когда-нибудь из этой шпионской хазы на Тверской – а там уж… Вон в какие времена живем: любая шпана воткнет сзади шило в сердце, и все дела! Дорогие цацки у этой крали, говорят. Сейчас и не за такое прикалывают! Ну а злодеев потом найти не проблема, сами во всем признаются. А он, нарком, тут при чем? Да ни при чем он вовсе! Чай, в телохранители не нанимался. И он взял трубку:

– Саркисов. Двух сержантов ко мне. Каких-нибудь поплоше. И таких, чтоб мордами на урок походили. – Уж с мордами-то, надо полагать, проблем не будет. – Обоих потом – на списание.

Да, морды были те, что надо, загляденье! Саркисов свое дело знает. У одного под глазом фингал здоровенный красуется, у второго нос набок, отчего все время шмыгает, как простуженный.

Нарком почти ласково спросил:

– Значит, это у нас и есть сержант Хренков и сержант Колуев?

– Так точно, товарищ народный комиссар!

– Точно так, товарищ народный…

– Ладно, ладно, – глядя на этих недоносков, улыбнулся нарком. – Ну а увечья где, герои, получили?

– Да там капитан один позавчера расходился в ресторане. Капитан Блинов.

– Здоровый, черт! Насилу сладили!

– Ну, что сладили – молодцы, с этим Блиновым мы разберемся еще. А сейчас дело у меня для вас будет деликатное. Вот адресок: выучить наизусть, а записку уничтожить. Под видом сантехников пойдете туда и будете, не сходя с места, ждать в подъезде сколько потребуется, хоть день, хоть неделю. И чтобы ни у кого никаких подозрений!

– Так ить ежели сантехники столько времени в подъезде сидят, – решился вставить тот, который с фингалом, – их же все приметят. Наверняка куда надо сообщат.

Гм, а не совсем дурак!

– А можно мы лучше алкоголиками будем? Дозвольте, – просморкавшись, предложил второй. – В моем вон подъезде алкоголики себе хазу устроили, сутками там ханку жрут.

Тоже соображает, хоть с виду дурак дураком.

– Дозволяю, – кивнул народный комиссар. – Тем более что рожи у вас сейчас вполне подходящие. Только глядите там у меня, сами не нажритесь: дело государственной важности.

Оба вытянулись, готовые внимать, но народный комиссар отмахнулся:

– А с деталями вас ознакомит капитан Саркисов.

– Так и будем разговаривать? – бросил Юрий в темноту.

– Сначала все шторы задерните, – отозвался тот.

Юрий на ощупь задернул все шторы, что были в квартире, потом включил свет и увидел совсем еще юнца, лет шестнадцати, не больше. Одежда его была перепачкана сажей.

– Как ты сюда проник? – поинтересовалась Катя.

– Через камин. По трубе, – мотнул головой мальчишка. – Никто не видел. Не бойтесь, больше никто в эту трубу не пролезет, она узкая.

Юрий пригляделся к пареньку. Тот был тонок и гибок, словно ящерка; пожалуй, и вправду мало кому еще удалось бы пролезть в эту трубу.

– Как тебя зовут? – улыбнулась Катя.

– Викентий, – ответил тот почему-то с вызовом.

– Редкое имя, – прищурилась девушка. – Знали мы одного человека по имени Викентий.

– Это мой отец, – кивнул паренек.

– У Викентия были дети? – удивился Юрий. – Он ничего такого не говорил.

– Он и мне велел называться сиротой… Но он меня научил всему, что умел сам. Я даже, честное слово, умею то, чего он не умел.

Юрий посмотрел на него внимательнее. Викентий-младший был довольно щупл, но в лице у него действительно имелись общие черты с покойным палачом.

– Отца убили, – хмуро сказал паренек.

– Мы знаем, – вздохнула Катя.

– И убийц твоего отца больше нет, – добавил Юрий.

– Их убили?

Юрий кивнул.

– Когда?

– Сегодня.

– И кто это сделал?

– Я. Так что мстить уже никому не надо, можешь жить спокойно.

– Я не для того сюда пришел, чтобы спокойно жить, – очень по-взрослому ответил сын палача. – Теперь я по праву должен занять в Суде место отца.

Юрий удивился:

– Хочешь быть палачом? Не боязно?

Парень покачал головой:

– Не боязно… Отец с детства меня готовил. Вот увидите!..

Воцарилась тишина. Юрий и Катя переглянулись и, кажется, подумали об одном и том же.

– Боюсь, ничего мы такого не увидим, – наконец проговорил Юрий. – Дело в том, что никакого Тайного Суда больше нет.