Клайв Касслер - Гонка

«Только попробуй», — мрачно думал Белл. «Детективное агентство Ван Дорна» тоже начинало свою деятельность в Чикаго. И тоже хорошо знало город. Когда в городе Гэри, в Индиане, гонку прервали из-за бурь на озере, которые, по предсказанию бюро прогнозов, должны были продлиться несколько дней, Белл поездом отправился в город на разведку.

— Если он попытается напасть здесь, мы его прихлопнем, — поклялся Белл Ван Дорну, разговаривая с ним по телефону из чикагской конторы агентства в Палмер-хаусе.

Ван Дорн, находившийся в Вашингтоне, напомнил Беллу, что тот обещал сохранять трезвость мысли.

Белл перешел к саботажу. Ван Дорн внимательно слушал, потом заметил:

— Слабость этой линии расследования в том, что летающие машины вполне способны разбиться без помощи злоумышленника.

— Но ведь в случаях с Эддисоном-Сидни-Мартином, Рене Шевалье и даже Четом Бассом бьются те, кто идет впереди остальных. Стоит какому-нибудь малому вырваться вперед, как с его машиной что-то происходит.

— Стив Стивенс еще не разбился. Я читал в «Вашингтон пост», что он всех обогнал.

— Джозефина его догоняет.

— Сколько вы на нее поставили?

— Достаточно, чтобы купить собственное детективное агентство, если выиграю, — мрачно ответил Белл.

Газеты уже отметили, что летчик, весящий больше, чем тучный президент Тафт, летит быстрее пяти мужчин вдвое легче его и женщины, которая весит едва треть.

— Согласно «Пост», — усмехнулся Ван Дорн — темная лошадка самая тяжелая.

Белл видел в Кливленде такие же заголовки:

ОТ НЬЮ-ЙОРКА ДО ЧИКАГО ЗА СЕМЬ ДНЕЙ? —

восторженно обещал «Плейн дилер», прежде чем ненастье умерило оптимизм газетчиков.

ЧУДО-ГОНКИ. ХЛОПКОВЫЙ ПЛАНТАТОР-ТЯЖЕЛОВЕС ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ

— Надо отдать должное Уайтвею, — сказал Ван Дорн. — Он сегодня словно второй Ф. Т. Барнум [19] Американский шоумен, антрепренер, крупнейшая фигура американского шоу-бизнеса XIX века. Снискал широкую известность своими мистификациями, организовал цирк своего имени. . Вся страна говорит о гонке. Теперь, когда другим газетам пришлось освещать ее, они прославляют своих фаворитов и чернят их соперников. И у каждого есть свое мнение. Спортивные журналисты пишут, что Джозефина не может выиграть, потому что женщинам не хватает выносливости.

— Букмекеры с ними согласны.

— Республиканские газеты пишут, что рабочим не следует выбиваться из своего социального слоя, тем более летать. Социалистические газеты требуют, чтобы аристократы оставались на земле, ибо воздух принадлежит всем. Вашего друга Эддисона-Сидни-Мартина они называют «везучим английским котом» за его свойство выживать в катастрофах, словно у него девять жизней.

— Уайтвей говорит, неудачников любят.

— Иду на поезд. Скоро буду в Чикаго. А тем временем, Исаак, есть саботаж или нет его, не забывайте, наша главная работа — охранять Джозефину.

— А я еду в Гэри. Погода скоро должна улучшиться.

Белл повесил трубку. Ему было о чем подумать. Сохраняя трезвость мысли, как обещал, он в то же время не мог не понимать, что дело не только в замыслах Фроста убить жену. Происходило что-то еще, и это что-то, возможно, было крупнее и сложнее, чем попытки одного разгневанного мужчины прикончить жену. Нужно заняться этим новым делом, раскрыть новое преступление, прежде чем оно сорвет гонку. Он должен не только остановить Гарри Фроста, он должен раскрыть таинственное преступление, о котором не знает даже, существует ли оно.

Исаак Белл отправил телеграмму Дэшвуду в Сан-Франциско, повторив свой прежний приказ расследовать самоубийство ди Веккио. Вдобавок он хотел знать, чем занимался Марко Селер, когда только приехал из Италии.

Телеграмма застала Дэшвуда в ту редкую минуту, когда упрямый молодой дознаватель не был на выезде. Дэшвуд сразу ответил.

ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗАДЕРЖКУ ТЧК РАССЛЕДОВАНИЕ САМОУБИЙСТВА ДИ ВЕККИО СВЯЗАНО ОСЛОЖНЕНИЯМИ ТЧК МАРКО СЕЛЕР ВПЕРВЫЕ ПРИ БЫЛ САН-ФРАНЦИСКО КАЧЕСТВЕ ПЕРЕВОДЧИКА ПРИ КОРРЕСПОНДЕНТЕ РИМСКОЙ ГАЗЕТЫ ЗПТ ПУТЕШЕСТВУЮЩЕМ КАЛИФОРНИИ.

Исаак Белл прочел телеграмму дважды.

— Переводчик?

Джозефина говорила, что общаться с Марко Селером было трудно. Она не понимала его из-за акцента.

«Мисс Джозефина, — улыбнулся про себя Белл, — что вы задумали? Пытаетесь заставить меня усомниться в том, что изменяли Гарри Фросту? Хотите убедить вашего нового ухажера Престона Уайтвея и его придирчивую мать, что чисты душой? Или прикрываете Марко Селера?»

Услышав, что смог в Сан-Францисском заливе прорезали первые ноты оперной арии «Небесная Аида» [20] Ария Радамеса из первого акта оперы Верди «Аида». , Джеймс Дэшвуд сказал монахиням, пришедшим вместе с ним:

— Подходят.

— Почему рыбаки поют Верди? — спросила мать-настоятельница, державшую за руку красивую молодую послушницу, которая знала итальянский.

Дэшвуд привел их на новый рыболовный причал, где их со всех сторон окружала вода, которую они не могли видеть. Холодный мрак клубился вокруг, проникая в легкие и увлажняя щеки.

— Рыбаки поют, чтобы опознавать свои лодки в тумане, — ответил мальчишески стройный Дэшвуд. — Так я слышал, хотя у меня есть теория, что они правят, ориентируясь на эхо своих голосов от берега.

Отыскать в Сан-Франциско переводчика с итальянского оказалось нетрудно. Город кишел итальянскими иммигрантами, бежавшими с бедной, перенаселенной родины. Однако до сих пор не удавалось найти такого переводчика, с которым согласились бы разговаривать замкнутые, испуганные рыбаки из Старого Света. Учителя, импортеры оливкового масла и сыра, даже парень с шоколадной фабрики, расположенной по соседству с причалом, натыкались на стену молчания. На этот раз все будет иначе, надеялся Дэшвуд. Потребовалось теплое рекомендательное письмо от настоятеля богатого монастыря, стоящего ниже по берегу, — с ним Дэшвуд общался, когда расследовал дело Саботажника, — и обещание сделать щедрое пожертвование в пользу бедных, чтобы убедить мать-настоятельницу привести девушку на причал, где она переводила бы его вопросы и ответы рыбаков.

Пение звучало все громче. Басили корабельные сирены, гудели буксиры — это невидимые суда осторожно заходили в невидимую гавань. Туман кое-где то сгущался, то редел. Вдруг из него выступил длинный черный корпус четырехмачтового судна и столь же неожиданно исчез. Прошел большой пароход, смутный, как призрак, и сразу исчез. Показалась маленькая зеленая лодка под косым парусом.

— Вот они, — сказал Дэшвуд. — Пьетро и Джузеппе.

— У кого одна рука? — спросила мать-настоятельница.

— У Джузеппе. Мне говорили, ее откусила акула. Или морской дьявол.

Красавица Мария перекрестилась. Дэшвуд успокоил: