Оливер Пётч - Дочь палача и король нищих

И все же Магдалене нравилась ее работа – будучи дочерью палача, она чуть ли не с рождения возилась с травами. Дочь палача знала, что хмель мог унять мужскую похоть, а манжетка помогала при беременности. Она знала средства, которые помогали женщинам забеременеть – или которые помогали вовремя избавить чрево от нежелательного плода. Магдалена и ходить толком не научилась, а отец уже начал показывать ей первые целебные и ядовитые травы. С тех пор она каждый год узнавала десятки новых – и теперь разбиралась в них едва ли не лучше самого палача. Ее знания уже не одну девушку уберегли от позорной участи стать матерью внебрачного ребенка. А кое-кого она, быть может, спасла даже от обвинений в детоубийстве – и от отцовского клинка.

Хотя в случае с Резль и она оказалась бессильна.

– Колбу, живее!

Голос Марты снова прервал ее мрачные мысли. Магдалена бросилась к сундуку, вынула высокую стеклянную колбу и осторожно поставила ее на стол. Знахарка сняла с очага котелок, и кипящий отвар тонким ручейком полился в сосуд.

Магдалена придерживала колбу и наблюдала, как зеленая жидкость медленно протекала через фильтр и капала на дно сосуда. И снова невольно подумала о служанке пекаря. Ведь Бертхольд до сих пор разгуливал на свободе – вопиющая несправедливость! На женщину тут же надели бы позорную маску, а высокие господа могли творить, что им вздумается! Магдалена в ярчайших подробностях представляла себе, как ее отец розгами выгонит пекаря из города, – но в действительности все было иначе. Может, обратиться к совету? Рассказать обо всем Лехнеру? Скорее всего, ее просто высмеют. К тому же Михаэль Бертхольд был опасен. И последние его слова пустой угрозой не назовешь.

«Идите, расскажите всему городу про меня. И тогда, клянусь, я вашу жизнь в ад превращу…»

В это мгновение в распахнутое окно залетел камень с кулак величиной, за ним второй, потом третий. Один из них угодил в колбу: стекло со звоном разлетелось, и горячее масло брызнуло знахарке в лицо. Штехлин прянула назад, качнулась на стуле и, прикрыв глаза грязным передником, с криком упала на пол. А камни все сыпались в окна, ударяясь в полки, и горшки с банками разбивались под нескончаемым градом.

Магдалена бросилась к окну, пригнулась и осторожно выглянула из-за подоконника. На улице посреди переулка собралась группа мальчишек: подмастерья и ученики, все они были не старше двадцати. Магдалена тут же заметила среди них трех сыновей Михаэля Бертхольда.

– Мешай свои гнусные зелья у себя дома, палачка! – исступленно кричал тот, что стоял посередине, и изобразил неприличный жест. Долговязому и прыщавому Петеру Бертхольду было не больше шестнадцати. – Отец сказал, это из-за тебя наша служанка померла! Ты ей отвар дала, чтобы в ведьму превратить, а она потом сдохла! Отравительница чертова!

Магдалена ощутила такой прилив ярости, какие прежде случались с ней крайне редко. Она выбежала на улицу, устремилась прямо на мальчишек и с размаху врезала Петеру между ног. Юный Бертхольд сложился пополам, лицо его стало пунцовым, и он со стоном рухнул на мостовую, не способный даже рта раскрыть, не то чтобы защищаться. Все произошло настолько быстро, что остальные не успели ничего предпринять. Магдалена уперла руки в бока и встала над сыном пекаря.

– Я вам скажу, кто тут отравитель, – прошипела она и, задыхаясь от бешенства, повернулась к двум другим братьям, стоявшим нерешительно чуть поодаль. – Отец ваш сам скормил Резль отраву, потому что обрюхатил ее. И теперь свою вину решил на меня перевесить. Верите вы или нет, но отец ваш – подлый лгун и убийца! А теперь убирайтесь, и чтоб духу вашего здесь не было! Иначе рожи вам расцарапаю, пикнуть не успеете.

Она вскинула правую руку и показала длинные грязные ногти. Петер Бертхольд до сих пор валялся у нее под ногами. Он вдруг притих, и, как показалось Магдалене, во взгляде его на краткий миг промелькнула тень сомнения. Но потом все-таки собрался с силами, выпрямился и проковылял к своим братьям.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – прошипел старший из братьев. – Я все передам отцу, и уж он-то все сделает, чтобы Куизль собственную дочь высек и к позорному столбу привязал.

Он сплюнул и скрестил пальцы правой руки. Мальчишки стали расходиться, а Магдалена не унималась и кричала им вслед:

– Сначала задницу подотри, засранец! Все вы, Бертхольды, трусливые негодяи!

Она подняла взгляд: из распахнутых окон высовывались соседи и наблюдали за спорщиками.

– И вы тоже ничем не лучше! Ничем! Пошли вы все к черту!

Проклиная все на свете, Магдалена вернулась в дом к знахарке. Марта Штехлин уже сидела за столом и прикладывала к обожженному лицу мокрую тряпку. Девушка с облегчением отметила, что в скором времени на коже не останется никаких следов, кроме нескольких красных пятнышек. Глаза знахарки остались нетронутыми. И все же осколки и зеленая лужа на полу все еще напоминали о недавнем переполохе. Но дело было не только в разбитых колбах и пробирках – один из камней поразил Магдалену в самое сердце. Боль и обида терзали ей душу, но только теперь она дала волю чувствам – уткнулась лицом в плечо знахарки и заплакала. Штехлин гладила ее, словно маленького ребенка, и бормотала что-то успокаивающее.

– Они нас никогда в покое не оставят. Это как закон природы: как рост или увядание. Просто попробуй смириться с этим.

Магдалена резко вскочила. Глаза у нее были красные и заплаканные, но взгляд выражал несокрушимую волю.

– Плевать мне на законы, – прошептала она. – Никогда я с этим не смирюсь. Буду жить так, как мне нравится! Тем более теперь!

Марта отодвинулась чуть в сторону и украдкой взглянула на ученицу. Истинная дочь Якоба Куизля, никаких сомнений.

Через несколько часов злость Магдалены несколько поутихла. Вместе с матерью они укладывали близнецов спать. Занятие это каждый раз увлекало ее настолько, что на мрачные мысли времени почти не оставалось.

– Магдалена, ну еще одну сказочку, – взмолилась маленькая Барбара. – Только одну! Ту, про королеву и дом в лесу! Ты ее давно уже не рассказывала!

Магдалена засмеялась и стала подниматься по узкой лестнице к спальне, и девятилетняя сестра барахталась у нее в руках. Спину ломило от тяжести: совсем скоро она Барбару и поднять-то не сможет. За последний год близнецы очень подросли – в этом они, видимо, пошли в отца.

– Ну нет, пора уже закругляться, – проговорила Магдалена с наигранной строгостью. Она уложила сестренку в кровать, накрыла ее одеялом и задула свечу в углу комнаты. – Посмотри, брат твой давно уже спит.

Она кивнула на Георга, близнеца Барбары. Тот свернулся в своей кроватке и мирно посапывал.

– Тогда хоть спой что-нибудь, – пробормотала Барбара и с трудом подавила зевоту.