Оливер Пётч - Дочь палача и король нищих

Между тем отец Губерт немного успокоился и глотнул белого пива, хотя вкус его казался ему теперь отвратным.

– По крайней мере, отцу твоему теперь немного лучше, – проворчал он, обращаясь к Магдалене. – Здоровый как бык, через пару дней даже веревки его не удержат. Придется к нему стражников приставить.

– Значит, отцу можно будет остаться здесь? – Магдалена с надеждой взглянула на францисканца.

До сих пор она почти все время молчала и объясняться предоставила Симону. Но теперь речь зашла о родной семье.

– И вы не выдадите его властям? – Вопросы так и сыпались. – И дадите ему убежище?

– Ну разве может епископ отказать в убежище этому страдальцу? – ответил Губерт. – Мы, черт возьми, пастыри Божии, и это наш долг, будь он трижды неладен. Хотя порой исполнять его не слишком-то и легко.

Последние слова он произнес с некоторой грустью.

Симон облегченно вздохнул: значит, на какое-то время гибель палача все же удалось отсрочить. Ночью они вместе дотащили Куизля до комнаты пивовара и заново перевязали. С этого времени отец Магдалены спал как убитый. Лекарь бегло осмотрел его раны, синяки и ожоги. Ни ему, ни Магдалене не хотелось даже думать о том, что палачу пришлось пережить в эти дни.

– Но не обольщайтесь так, – добавил монах. – Я уговорил епископа оставить вас лишь на время. Три дня!

Он оттопырил три пухлых пальца и показал собеседникам.

– Три дня, не больше. До того времени вам придется доказать, что этот человек невиновен. Потом мы передадим его городской страже, и вас вместе с ним. Да и эту отсрочку вы получили только благодаря моему красноречию. Не прояви епископ такую милость, гнить вам сейчас в тюрьме под ратушей!

Симон нерешительно покивал.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить. Очень жаль, что пришлось так бессовестно воспользоваться вашим доверием.

– Ладно вам, – отец Губерт глотнул из кружки. – Довольно напыщенной болтовни, лучше делом займитесь.

– Вы правы, – ответил Симон, теперь уже решительнее. – Времени мало. Поэтому важно, чтобы вы наконец рассказали нам про тот порошок. Вчера вы обмолвились, что разгадали его тайну. Не томите же нас – объясните, что это такое?

Монах задумчиво взглянул на Симона.

– Вчера я и вправду собирался рассказать вам, что это за порошок такой, будь он неладен, – проворчал он наконец. – Но сами скажите, Фронвизер, действительно ли могу я вам доверять? Откуда мне знать, что вы и сами не разыскиваете эту дьявольскую субстанцию? И что вы снова мне не наврали? Лекарь из коллегии Регенсбурга, ха!

– Даю слово лекаря, – пробормотал Симон.

– Гроша ломаного ваше слово не стоит! – рявкнул монах. – Поверьте, порошок этот слишком опасен, чтобы я и дальше доверялся бродячим знахарям сомнительного происхождения. – Он поднялся и выпрямился во весь свой богатырский рост. – Теперь я поступлю следующим образом: подробнее изучу этот порошок. И только когда буду уверен, что никто из-за него не пострадает, расскажу вам о нем.

Симон уставился на него с разинутым ртом.

– Но как… как же нам тогда помочь отцу Магдалены? – промямлил он. – Нам нужно выяснить…

– Мне нет дела до того, что вам нужно, – перебил его пивовар. – Завтра утром я смогу рассказать больше. А до тех пор все это кажется мне слишком опасным. Тайна эта всех нас еще с ума сведет. Если я не ошибся… – Он прервался на полуслове и помрачнел. – Займитесь лучше своим будущим тестем. А то помрет еще, пока срок не вышел.

С этими словами монах развернулся и, слегка пошатываясь, побрел к выходу.

Дверь с грохотом захлопнулась, Симон вздохнул и побарабанил пальцами по столу.

– Что теперь? – спросила Магдалена. – Что будем дальше делать, умник ты наш?

– Сама слышала, – резко ответил юноша. – Займемся твоим отцом. Это у меня, по крайней мере, получается.

Он резко поднялся и, обходя бурлящие котлы, прошел к небольшой дверце в дальней части пивоварни. За дверью располагалась тесная комната; кроме жесткой кровати и окованного сундука, в ней ничего больше не было. Обычно она служила спальней пивовару, но вчера отец Губерт освободил ее для Куизля. Раздетый по пояс, палач лежал на спине и протяжно храпел. Симон приложил ухо к его могучей волосатой груди: пару часов назад он дал ему немного снотворного мака, который носил с собой в мешочке, поэтому теперь палач дышал размеренно и спокойно. Кроме того, Магдалена время от времени подходила к кровати и поила отца горячим куриным бульоном с ложечки. Лекарь осторожно проверил, не ослабели ли повязки.

Епископские стражники привязали палача к кровати, хотя Симон сомневался, что веревки смогут его удержать. Куизль был силен, как медведь, и подобно медведю, казалось, лишь ненадолго впал в спячку. Раны на спине, руках и ногах уже не гноились и за ночь даже немного зажили. Симон полагал, что всего через пару дней палач достаточно окрепнет.

«И его снова можно будет пытать», – пришла в голову мрачная мысль.

На плечо вдруг легла чья-то ладонь – сзади подошла Магдалена и с сочувствием посмотрела на лекаря.

– Мне жаль, что все так случилось, – сказала она едва слышно. – Я понимаю, ты хотел как лучше. До сих пор мы всегда находили выход. Найдем и теперь, вот увидишь.

Симон улыбнулся и устало кивнул.

– Ты права, мы справимся, все трое, – ответил он так же тихо, но в голосе его уже не было прежней уверенности.

Впервые за все время их пребывания в Регенсбурге лекарь почувствовал, что теперь им уже не спастись.

– По крайней мере, он от всего этого отдохнет.

Магдалена кивнула на отца. Таким она давно его не видела. Палач спал так спокойно и мирно, словно лежал в собственной кровати в родном Шонгау.

– Ясно одно, – добавила Магдалена. – С ним нам отсюда не сбежать, учитывая его состояние. А до тех пор, пока торчим здесь, не сможем ничего выяснить про тот порошок. От этого толстяка ответа мы точно не дождемся!

Симон нахмурился.

– По крайней мере, я не ошибся. Порошок этот представляет собой нечто особенное. Судя по всему, с ним мы получим ответы на все наши вопросы. К тому же он опасен. Во всяком случае, отец Губерт отнесся к нему очень серьезно. Тайна его всех нас еще с ума сведет… – лекарь задумчиво повторил загадочные слова монаха. – Черт возьми, что он имел этим в виду?

– У меня уже голова идет кругом, – вздохнула Магдалена. – Что это за порошок такой, что его вся городская знать разыскивает? А вместе с ними убийца и еще черт знает кто!

– Может, это и вправду что-нибудь вроде философского камня, – пробормотал лекарь. – Но вот что именно этот камень собой представляет… – Он покачал головой. – Так мы все равно ничего не узнаем. Подождем до завтра; может, отец Губерт нам все расскажет. Если нет, попробуем сбежать вместе с твоим отцом. Желательно до того, как его упрячут за решетку.