Дэн Симмонс - Колокол по Хэму

— Я подожгу сеньора Геста и напущу на него собак, — посулил Синдбад.

— А мы прорвемся внутрь, пока они будут терзать Волфера, — добавил Патрик с ходового мостика. — Оставим весь подводный флот Германии без выпивки и жратвы. Боевой дух нацистов упадет, и они покинут Карибы. Нас наградят серебряным крестом.

— И золотыми открывалками для бутылок, — добавил Ибарлусия.

Фуэнтес, следивший за происходящим сузившимися глазами, со страдальческим выражением на лице заявил:

— От этих разговоров о пиве у меня разыгралась жажда.

Хемингуэй поднялся по трапу на ходовой мостик и встал к штурвалу. Гест, до сих пор управлявший яхтой из рубки, вздохнул и уселся на скамью.

— Смелее, парни! — крикнул Хемингуэй. — С господней помощью наши испытания скоро подойдут к концу!

Я покачал головой и спустился вниз, продолжая размышлять о лжи и коварстве, грозивших захлестнуть «Хитрое дело».

Помещением для раздумий мне служила «радиорубка» — бывший носовой гальюн «Пилар», напичканный электроникой на сумму 35 тысяч долларов. Здесь едва хватало места, чтобы сидеть на крохотном табурете между панелями коротковолновых приемников и флотских передатчиков. Две книги, копии тех, что я видел на «Южном кресте», лежали в непромокаемой сумке рядом с главной радиостанцией — там, где раньше висел рулон туалетной бумаги. Делая записи, я был вынужден класть блокнот на колено. При закрытой двери в рубке было очень жарко и тесно, но, по крайней мере, я мог уединиться. Теперь, когда на «Пилар» плыли девять мужчин, здесь было не сыскать отдельного места для сна и отправления тех потребностей, для которых прежде предназначался гальюн. Как гласила наша самая расхожая шутка — особенно ее любили повторять мальчики, — первой жертвой военных действий в наших рядах станет тот, кто упадет за борт, опорожняя кишечник в море.

Надев наушники, я почти не слышал голосов и шума, доносящихся сверху. Я пытался выбросить из головы мысли о нашем нелепом «походе» и сосредоточиться на важных вещах.

Человека, сидевшего напротив Дельгадо в баре сигарной фабрики, я рассматривал от силы две секунды, после чего закрыл дверь, но узнал его без малейшего труда. Я видел его фотографию два года назад, когда работал в Мехико, и совсем недавно заметил его имя и кличку в досье Теодора Шлегеля, которое мне показал Дельгадо. Это был тот самый человек: темные волосы, зачесанные назад по южноамериканской моде, доходящие на висках до ушей, те же печальные щенячьи глаза, правая бровь гуще левой (но именно левая бровь удивленно приподнялась, когда я приоткрыл дверь), полные чувственные губы с тонкой аккуратной полоской усов. На нем был светлый дорогой костюм и бордовый безупречно повязанный галстук со скромным узором из бриллиантов и золотым шитьем.

Это был гауптштурмфюрер СС Иоганн Зигфрид Бекер, к нынешнему времени — капитан Бекер, если в апрельскую аналитическую сводку ОРС не закралась ошибка. В апреле стало известно, что в начале мая Бекера отзывают из Рио в Берлин для нового назначения, вероятно, с повышением.

Бекеру исполнилось двадцать девять, он был почти моим ровесником. Он родился в Лейпциге 21 октября 1912 года и, закончив там колледж, сразу вступил в нацистскую партию.

В 1931 году его назначили в СС. Невероятное событие — девятнадцатилетний юнец в рядах наводящей ужас организации чернорубашечников, «батальона охраны», личных телохранителей Гитлера с 20-х годов, превратившейся в самую страшную из нацистских структур, которую отождествляли с Гестапо, концлагерями и ее собственной развед-службой, СД. — однако Иоганн Зигфрид Бекер был незаурядным молодым человеком. В партийных документах отмечались его талант организатора и неутомимость в работе. 20 апреля 1937 года Бекер получил звание второго лейтенанта и немедленно отправился в Буэнос-Айрес; он прибыл туда 9 мая на борту «Монте Паскуаль» и работал под прикрытием должности представителя берлинской экспортной фирмы «Коммерсио Алеман» вплоть до минувшего месяца, когда его вызвали в Берлин для очередного повышения и получения новых распоряжений.

Сотрудники ФБР и ОРС в Южной и Центральной Америке считали Бекера самым искусным немецким агентом в Западном полушарии. В 1940 году аргентинской полиции почти удалось разоблачить Бекера, однако эсэсовец переехал в Бразилию и предложил свои услуги абверовской организации, возглавляемой Альбрехтом Густавом Энгельсом, шефом Теодора Шлегеля — тем самым Альфредо, который подписывал расшифрованные нами передачи. В сообщениях, адресованных Берлину и перехваченных BMP в 1941 году, Энгельс называл Бекера «единственным по-настоящему профессиональным агентом» как в его собственной разведывательной сети, так и во всей Южной Америке, и признавался, что только «ум и энергия» эсэсовского офицера поддерживают на плаву разветвленную шпионскую организацию в Рио-де-Жанейро. Когда я работал в Колумбии и Мексике, меня более всего изумлял тот факт, что Бекер служил в СД. разведывательном отделе СС, а Энгельс возглавлял операции Абвера.

Сотрудники СД и Абвера ненавидели и презирали друг друга в той же мере, что и их руководители, Рейнхард Гейдрих и адмирал Канарис. Каждый из них мечтал, чтобы его организация была единственной разведывательной службой Третьего Рейха. Их соперничество было сродни противостоянию БКРГ и MI5, сродни крайней антипатии ФБР по отношению к ОСС Донована, с той лишь разницей, что в Германии борьба велась при помощи автоматного огня и удара ножом в спину — в буквальном смысле этого слова.

И вот теперь Иоганн Зигфрид Бекер, офицер СС и агент СД. получил из рук фюрера новый чин и, вероятно, куда более широкие обязанности и полномочия, в сущности, беспрецедентные, поскольку они «объединяли» усилия Абвера и СД в Южной Америке под единоличным руководством Бекера. И этот человек встречался на гаванской сигарной фабрике с моим связным и единственной ниточкой, ведущей от меня к Бюро, специальным агентом Дельгадо.

Об этом следовало хорошенько поразмыслить.

После сорокапятиминутного размышления я пришел к выводу, что существуют лишь четыре возможности.

Первая состояла в том, что Дельгадо — двойной агент и встречался с Бекером, намереваясь предать меня, Хемингуэя, ФБР или Соединенные Штаты.

Во-вторых, Дельгадо мог участвовать в куда более серьезной операции, нежели обеспечение моих каникул с «Хитрым делом», — операции, включавшей в себя превращение гауптштурмфюрера Иоганна Зигфрида Бекера в двойного агента, работающего против Третьего Рейха.

В-третьих, Дельгадо мог действовать под чужой личиной в роли оперативника либо платного осведомителя Бекера, либо предлагать свои услуги в качестве двойного агента с целью передачи дезинформации в Германию.