Евгений Сухов - Ограбить Императора

– Вы присаживайтесь, гражданин Фаберже, – сказал черноволосый мужчина.

– Собственно, а кто вы такой? – с вызовом спросил Карл Густавович.

– Я уполномоченный ВЧК Полуянов Спиридон Яковлевич. А теперь позвольте полюбопытствовать, с какой именно целью вы покидаете пределы Российской Федерации?

– А разве я не могу направляться туда, куда мне заблагорассудится? Разве я совершил какое-то злодеяние? Может, я кого-то ограбил или убил?

Оперуполномоченный едва улыбнулся:

– Меня предупреждали, что вы не без юмора, но я никак не думал, что это настолько серьезно. Сейчас действует закон революционного времени, и мы можем задержать всякого, если того требуют обстоятельства дела. А теперь позвольте узнать, что у вас находится в саквояже?

– В нем мои личные вещи, – спокойно отреагировал Карл Фаберже.

– Вам нечего беспокоиться, если в нем действительно лежат личные вещи, – ледяным голосом проговорил уполномоченный.

– Что же тогда в нем, по-вашему?

– У нас есть информация, что в дорожном саквояже вы везете оружие! А теперь потрудитесь открыть саквояж!

– Что вы себе позволяете? – возмутился мистер Дерик. – Как вы относитесь к подданному Великобритании и дипкурьеру его королевского величества?! Кто вам позволил обыскивать дипломатическое лицо?! Я буду жаловаться! У вас возникнут большие неприятности! Завтра же… Нет, сегодня же об этом инциденте узнает премьер-министр!

– Позвольте взглянуть на британский паспорт гражданина Фаберже и предписание дипкурьера, – учтиво-холодным тоном потребовал уполномоченный.

– Документы забрал ваш сотрудник, – растерянно посмотрел Фаберже на красноармейца, стоящего у самых дверей.

– Да, документы у меня, – прошел красноармеец через комнату. – Возьмите, товарищ Полуянов, – положил он на стол паспорт с предписанием.

Уполномоченный остро посмотрел в нахмурившееся лицо Карла Густавовича. Внимательно пролистал паспорт. Хмыкнул каким-то своим мыслям и строго произнес:

– Однако быстро вы сориентировались, гражданин Фаберже. Даже паспорт успели себе оформить. Значит, вы утверждаете, что в этом саквояже личные вещи?

– Разумеется. Здесь смена белья.

– Ну что ж, господин Фаберже, не смею вас больше задерживать… Кажется, вы теперь гражданин Великобритании, – едко хмыкнул уполномоченный.

Выйдя из помещения, Фаберже с признательностью обратился к Дерику:

– Спасибо вам, мистер Дерик. Без вас я бы не справился.

– Это было несложно, к тому же в мои обязанности входит заступаться за граждан британской короны, – произнес Дерик, направляясь к машине. – Надеюсь, что все ваши неприятности останутся в прошлом, как только вы пересечете границу.

Водитель, открыв капот, с интересом изучал металлические внутренности автомобиля.

– Мистер Дерик, вы сделали для меня даже больше, чем я рассчитывал. Даже не знаю, как вас отблагодарить.

– Пустое, господин Фаберже.

– Постойте, мистер Дерик. – Карл Густавович приостановился и вытащил из кармана пальто небольшую изумрудную брошь. – Возьмите… Она ваша!

Секретарь британского посольства удивленно посмотрел на старика и испуганно проговорил:

– Это не моя вещь.

– Она ваша.

– Уверяю вас, я ее не терял. У меня сроду не было таких дорогих вещей.

– Это мой подарок. Я настаиваю! Возьмите, если не хотите меня обидеть.

Мистер Дерик осторожно взял в тонкие холеные пальцы брошь, словно боялся обжечься. Некоторое время он просто взирал на изумрудную россыпь, бросавшую зеленоватый свет на его ладони.

– Мне сроду не приходилось держать в руках столь совершенного предмета, – наконец признался он. – Господин Фаберже, но ведь это…

– Давайте без всяких «но», – строго сказал Фаберже и надавил на пальцы Дерика, заставив их сжаться в кулак.

– Оно невероятно дорогое, на него я не заработаю даже за пять лет, – заметил секретарь, убирая брошь в карман. – Но все-таки я бы хотел заметить вам, господин Фаберже, не разбрасывайтесь столь неблагоразумно такими вещами. В городе очень неспокойно, вы можете многого лишиться.

Водитель, закрыв капот, стоял подле машины и задумчиво курил. Промозглый ветер досаждал и ему. Подняв высокий воротник, он то и дело поеживался и хмуро посматривал на секретаря, о чем-то разговаривающего с господином Фаберже.

– Да-да, конечно. Впредь я буду очень осторожен, – с облегчением проговорил Фаберже.

– Так вы будете переходить? Всего-то через реку…

– Я еще немного поброжу, – сказал Карл Фаберже. – Знаете, всегда хотел посмотреть крепость Ивангорода, да как-то все не находилось времени. Не думал, что случай может представиться таким образом. И потом, мне хотелось бы попрощаться с родиной.

– Ну, что ж, желаю вам благополучия. Главное, чтобы прощание с родиной не затянулось, это может быть опасно.

Мистер Дерик удобно устроился в кожаном кресле, и машина медленно тронулась. Поднявшись на крутой склон Девичьей горы к крепости, Карл Густавович невольно замер в изумлении. Даже сейчас фортификационные сооружения поражали своей мощью и размахом. Среди предков Фаберже было немало немцев, а некоторые из них штурмовали Ивангород. Возможно, где-то под камнями покоятся и их косточки.

Долгий час ювелир блуждал в одиночестве среди фортификационных сооружений, думая о чем-то своем. Потом спустился к реке, омывающей крепость с трех сторон, и, заложив руки за спину, долго всматривался в ее водовороты.

Неподалеку проживал его старинный приятель – барон Ротенберг, чьи предки приехали в Россию еще при Петре Первом, и Фаберже по узкой улице, выложенной брусчатником, направился к его дому. Неожиданно его окликнул женский голос, показавшийся ему знакомым. Обернувшись, он увидел Амалию Крибель.

– Амалия! – невольно воскликнул Карл Густавович. – Этого просто не может быть! Мне сказали, что вы арестованы, что вас сослали в Сибирь. Дайте же я вас обниму!

Он обнял женщину, которая когда-то была ему близка. Несмотря на все свои увлечения, как затяжные, так и мимолетные, по-настоящему он любил всего лишь трех женщин. Первой была его жена, родившая ему прекрасных четырех сыновей, которую он обожал по сию пору. Второй его женщиной была Мата Хари, красавица-балерина, женщина-загадка, скроенная из пламени, сумевшая докрасна раскалить его чувства и давшая ему возможность вновь почувствовать себя восторженным юношей. Третья женщина в его жизни – австрийка Амалия Крибель, танцовщица кафешантана, с которой он объездил всю Европу и о существовании которой знала даже его супруга. Нужно удивляться ее терпению и твердости характера – ведь Августа ни разу не упрекнула его в нарушении клятвы верности, произнесенной у алтаря много лет назад.