Татьяна Молчанова - Дело о таинственном наследстве

Саша, улыбаясь, ловил ее сжатые от волнения в кулачки руки. Однако, увидев в глазах Наташи тревогу и волнение, сам сделался серьезен.

– Да, Наташенька, после сообщения Аркадия Арсеньевича я, признаться, остолбенел. У меня было мало времени поразмышлять об этом с точки зрения чьего-либо желания избавится от меня. Поэтому, честно говоря, в голове никаких идей, но вы, моя любимая искательница приключений, судя по всему, знаете гораздо больше. Я весь во внимании.

Наташа приложила палец к губам, потом тихонько сказала: «Я сейчас» – и куда-то убежала. Вернулась она с довольно-таки тяжелым мешочком и торжественно поставила его на стол перед носом у графа.

– Что это? – весело спросил граф.

Наташа умоляюще на него посмотрела.

– Саша, поехали к тайному советнику, а? Мне нужно ему все рассказать. И вы там тоже все услышите. Время позднее, а я почему-то чувствую, что нам надо сделать это сегодня, сейчас!

– Нам! – прошептал граф, вслушиваясь в это созвучие. – Да, Наташенька, конечно, нам надо это сделать!

Какая такая причина побудила Наташу ехать к тайному советнику непременно сегодня, непременно сейчас, она и сама толком не понимала. Просто чувство тревоги, периодически накатывающее на нее, было неприятно и неуютно. От этого ощущения отчаянно хотелось избавиться действием. Где-то притаилось нечто хитрое, враждебное, осторожное и недоброе – она чувствовала это так ясно, как чувствовала ветер… Такой ласковый и тихий днем, он кружил сейчас вокруг коляски серыми холодными порывами, и коляска вздрагивала от его ударов, и лошади, стремясь к теплу, бежали все быстрее и быстрее. Граф держал Наташу за холодную от переживаний ладошку и был серьезен и сосредоточен.

К дому Сергея Мстиславовича коляска подкатила уже в темноте.

– Как хорошо! – заметила Наташа, увидев еще одну коляску во дворе. – И доктор здесь!

Удивился тайный советник позднему визиту, надо сказать, не очень. Встретил их в домашнем платье и тапочках и первым делом крепко пожал графу руку в знак соболезнования.

– А мы вот тут следственные мероприятия с доктором обсуждаем… Да… Гришаня, чаю! – крикнул он слуге. – Вижу по вашим лицам, что по той же причине приехали, а, Наталья, угадал?

Наташа кивнула.

– Как же, как же, даже не сомневаюсь. Просто так к старику к ночи вряд ли пожалуешь. Да вы садитесь, граф, вот сюда, на диванчик пожалуйте, Наталья, чего в шаль закуталась, мерзнешь никак? Сейчас Гришаня горяченького принесет, – суетился старичок. – Аркадий Арсеньевич у вас, наверное, первого побывал? Меня пока не удостоил. А вот Семен Николаевич, получается, у него в первых помощниках ходит, – кивнул он на доктора.

– Ох, – как-то дернулся Никольский. – Сергей Мстиславович, оставьте ваши шуточки, и так тошно…

– Ну что, граф, скажете? – продолжал тайный советник, медленно садясь на стул, с трудом сгибая болевшие колени. Задавая вопрос, смотрел он, однако, не на графа, а на Наташу.

– Был сегодня практически обвинен в убийстве собственной тетушки, – вздохнул Орлов.

Доктор громко досадливо крякнул.

– Слава Богу, немотивированность сего обвинения смогу документально доказать на днях, а то наверняка в кутузке бы уже без шнурков и подтяжек сидел, – продолжал граф, умудряясь хмуриться и улыбаться одновременно.

– Н-да-с, – хмыкнул советник. – Дела… А мы тут с доктором уже мысли в голове напрягаем из расчета положения, которое г-н следователь нам подсказал. «Кому это выгодно?» Гришаня, ну где ты там?

Чуть прихрамывающий слуга вошел с подносом, на котором красовался пузатый медный самовар и плюшки, обсыпанные корицей и сахаром. Аккуратно и ловко расставляя на столе чашки, он погладывал с любопытством на очень красивую, но бледную барышню, у которой сильно блестели глаза, а руки вцепились в расшитый шелком мешочек.

– Да, – продолжал тайный советник, наливая Наташе чай, – и по всему у нас выходит, вернее у меня, потому как из доктора сегодня собеседник никакой…

Никольский устало и выразительно закатил глаза.

– Так вот, у меня получается, что убить вовсе не тетушку хотели, а нашего милостивого графа. Одно наипрямейшее доказательство есть – кисет был ваш, Сашенька. А вот зачем кому-то смерть ваша нужна была, это вы нам помочь должны понять… Я мыслю так…

Наташа, быстрыми глотками пившая вкуснейший мятный чай, при этих словах тихонько отставила чашку и вздохнула:

– В доказательствах не только кисет… Да ведь, Семен Николаевич? – Доктор, по-видимому думавший о чем-то своем, медленно поднял глаза и удивленно приподнял брови, но затем, видимо сообразив, о чем речь, серьезно кивнул.

Наташа развязала свой заветный мешочек и стала доставать из него свое богатство. Словно рождественские подарки, на столе появились: подкова с гвоздем, небольшой кожаный мешочек, звякнувший об стол, маленький конверт, конверт побольше… С некоей торжественностью она аккуратно сложила мешочек и, поправив растрепавшиеся волосы, приготовилась говорить.

Тайный советник с удовольствием глядел на все эти Наташины приготовления. Глаза доктора Никольского поменяли свое выражение и из удивленных сделались цепкими и внимательными, причем смотрели не на предметы на столе, а опять же на Наташу. Граф же удивился.

– Наташенька, что это?

– А то! – неожиданно сердито начала Наташа. – На что вы не изволили обращать ровно никакого внимания. – Она подняла подкову и гвоздь. – Это – первое покушение на вас, граф! Плохо подкованная Рада чуть было не убила вас, совершая прыжок. Тетушкин кузнец рыдал и божился, что подковал лошадь как обычно, а значит, надежно. Более того, он убежден, что над подковами кто-то поработал уже после него. А если это так, то сделано это было намеренно, с определенной целью. И если бы не счастливая случайность, вы, граф, были бы уже мертвы!

Это, – Наташа принялась развязывать кожаный мешочек, не обращая внимания на попытки всех троих что-то сказать. Она развязала его и, пошарив там, начала выкладывать прямо на стол металлические осколки. Потом, видимо передумав, собрала их и каждому раздала по одному. – Это второе покушение на вас! Ничем не виноваты бирмингемские мастера, ваш пистолет, граф, разорвался не из-за их плохой работы! Мой друг изучил то, что осталось после взрыва, вот эти самые осколки. Он уверен, что в ствол пистолета кем-то был залит свинец, который, застыв, создал пробку и стал препятствием для выхода пули. Из-за этого и произошел взрыв! И если бы не счастливая случайность, то вы, граф, были бы уже мертвы!

Тайный советник уже не улыбался, а сурово хмурился. Доктор, застыв, все так же внимательно глядел на Наташу. Граф растерянно и нервно почесывал лоб.