Татьяна Молчанова - Дело о таинственном наследстве

Что Наташа и сделала. Выпила наскоро стакан молока с ватрушкой и пошла в сад, потихоньку загадав про себя, чтобы вот сейчас, прямо сейчас приехал граф. И, видимо, день был действительно волшебным, потому что не успела Наташа сделать и десяти шагов, как увидела Сашину фигуру, спешащую по дорожкам навстречу. Она не удержалась и почти побежала к нему, прижалась щекой к чуть влажному Сашиному пальто и замерла, закрыв глаза.

– Наташенька, я за вами, – прошептал Орлов, легонько целуя свое маленькое доверчивое счастье в висок. – Погода чудесная. Будем гулять сегодня и больше ни о чем не думать. Идемте!

Граф взял ее за руку и повел из сада, тропинкой мимо пруда к лесу… Скоро они вышли на чудесную сухую полянку, где еще оставалась зеленая трава и росли красивые старые деревья. Солнце перескакивало с дерева на дерево, бросалось лучиками под ноги, пускало зайчики в глаза. И было все это так радостно, что Наташа даже вздохнула:

– Вот если бы всегда так! Чтобы в голове не было ни одной мысли, чтобы на душе было так легко-легко, как будто я облачко, освещенное солнцем. Ведь это вот и есть, наверное, счастье! – И она закружилась вокруг себя, раскинув руки и подняв к небу голову. Подол ее платья взметал разноцветные листья, ветер вихрился-вился вокруг… Саша смотрел, как она кружится, и смеялся… А она все кружилась и кружилась, и, когда мир вокруг перестал быть различимым, Наташа остановилась, закрыв глаза, на ощупь сделала несколько шагов и спиной прислонилась к дереву. Через секунду почувствовала, как ее обнимают нежные Сашины руки.

– Вы как в том стишке, Наташенька, помните?

– В каком стишке, Саша? – Все перед закрытыми Наташиными глазами еще кружилось и мелькало или это кружение случилось от Сашиных объятий?

– На картине с пастушками: тоже дуб, и пастушка там стояла, об него облокотившись, помните?

В резко распахнувшихся Наташиных глазах вспыхнул такой страх, что граф, сам испугавшись, сильнее сжал руки.

– Наташа, что, что с вами? Плохо?

А она не могла ничего произнести, и казалось, даже не дышала, граф почувствовал, как под его руками застыло в сильнейшем напряжении ее тело.

– Милая моя, хорошая, ну что?

Наташа резко вывернулась из его объятий, обернулась, посмотрела на дерево, об которое только что облокачивалась, обхватила руками голову, как будто боясь, что она сейчас куда-то денется, потом схватила графа за рукав пальто, потянула за собой. Через секунду, подхватив юбки, она уже бежала, и графу пришлось тоже перейти на бег.

– Наташа, да что случилось? – выкрикнул он, пытаясь хоть что-то понять и совершенно ничего не понимая. Наташа выглядела почти безумной.

– Быстрее, граф, умоляю, только быстрее! – крикнула Наташа и потянула его дальше.

За двадцать минут такого бега, который сделал бы честь хорошей скаковой лошади, они умудрились примчаться к дому Феофаны. Наташа вбежала в гостиную. Там, около гобеленовой картины, она остановилась как вкопанная, растрепанная, с красными пятнами на щеках, не отдышавшаяся.

Графу оставалось только встать рядом.

– Саша, – прошептала Наташа, – вы ничего не замечаете?

– Замечаю, – ответил тот. – Что вы сначала до смерти меня напугали, а потом в вас проснулась сильнейшая страсть к изобразительному искусству, и вы помчались ее утолять.

– Граф! Посмотрите внимательно…

Он послушно всмотрелся в картину. Господи, ну что он должен тут увидеть? Ну… пастушки, поляна, дуб. Одни танцуют, другие к дереву прислонились.

– Саша! – Наталья от нетерпения топнула ногой. – Неужели вы в самом деле не видите?

– Нет! – признался граф. – А что я должен увидеть?

– Та же поляна, тот же дуб! Мы Там, в этом месте, были только что…

– …А… Ну да, как интересно, действительно… Хм, потрясающе! Но постойте-ка, Наташа, как во Франции могли наш лес изобразить?

– Господи, Саша, но отчего вы сегодня такой глупый! Ну конечно же не могли!

– Но это значит, что картину уже после мебели сюда повесили и …

Наташа, не дослушав его умозаключения, подпрыгнула на месте:

– Снимайте ее, граф, скорее!

Саша послушно снял гобелен в тяжелой раме красного дерева.

– Переворачивайте!

На задней части картины, как и в прошлый раз, когда они на нее смотрели, зелеными чернилами были выписаны строки:

– Господи! – прошептала Наташа. – Действительно так и есть. Видите, граф, счастье, счастливей будут. Не богаче, не умней, а счастливей! Нам нужно обратно. Берите лопату, кирку, что угодно. Быстрее, Саша, я не выдержу такого напряжения, господи, неужели же это так? Неужели это девятый лепесток?

Саша, уже ничего больше не спрашивая, молча вышел, ведя за собой Наташу, и повел к садовому домику. Там быстро выбрал две небольшие лопатки и, вздохнув, спросил:

– Побежали? Или все-таки верхом?

На его счастье, одна из лошадей была оседлана. Граф подсадил Наташу, и они поскакали!

Через несколько минут, буквально слетев с лошади на ходу, Наташа выкрикнула:

– Копайте, граф, здесь, – присмотревшись, она показала пальчиком на место около дуба, где стояла полчаса назад.

Граф, скинув пиджак и засучив рукава рубашки, принялся копать. Наташа, испытывая сильнейшие муки нетерпения, взялась за вторую лопатку и стала помогать. Через пять ее и двадцать минут Сашиных работ при ударе о дно ямы что-то звякнуло. Граф вытащил лопату. Края ее были слегка погнуты.

– Наталья, теперь держите меня! – Он лег на землю и руками вниз начал осторожно сползать в яму.

Наташа схватила его за пояс и, упираясь туфлями в землю, зажмурив от напряжения глаза, служила ему противовесом. Спина графа под ее руками несколько раз дернулась, он пытался что-то вывинтить из земли…

– Наташа! – крикнул он. – Если сможете, потяните меня назад!

Наташа, кряхтя, изо всех сил потянула графа на себя. Вот где сказалась польза от гимнастических тренировок! В следующую секунду Саша уже сам смог упереться ногами, локтями и вытянуть себя из ямы. В одной руке он держал небольшой кованый сундучок.

– Ну, Наталья, я, конечно, сразу понял, что девушка вы весьма необычная, но что моя будущая жена в перерывах между обмороками будет, как рыбу из реки, клады доставать, подозревать не мог. Открывать? – Он вытер грязным рукавом рубашки грязное лицо.

Наташа кивнула. Граф примерился и точным ударом сбил лопатой маленький висячий замок. Наташа кинулась к сундучку. Открыла его. И вытащила небольшой желтый конверт из плотной вощеной бумаги и записную книжку в сильно изъеденной кожаной обложке. Надпись на конверте почти нельзя было разобрать, только пару слов, написанных теми же зелеными чернилами.