Антон Кротков - Загадка о морском пейзаже

Лиза чуть не кричала от боли, старая рана в ее душе снова кровоточила:

— Понимаешь?! Он так и сказал мне, что я тебе не нужна! Что я обуза, камень, кандалы для тебя! Правда, при этом он добавил, чтобы я не теряла надежду, ибо «настоящая любовь, как хорошее вино, со временем становится только дороже». «Наступит счастливый день, — внушал он мне, — когда вы встретитесь. Твой Сергей конечно же будет счастлив узнать, что у него есть сын-тезка. Но чтобы это произошло скорее, ты должна теперь помочь нам».

Анри был потрясен, узнав, что Эристов, которого он считал вторым отцом, так обошелся с ним. Впрочем, это действительно было на него похоже. Арнольд Михайлович старался брать на службу неженатых сотрудников и не раз повторял, что разведчику надо быть одному и привязываться ни к кому нельзя.

— Теперь у меня такое чувство, что это я — своим согласием поступить в жандармы — сделал из тебя революционерку, — с сожалением проговорил Арни.

— Но ты ведь действительно не знал всей правды, — смягчаясь, утешила его Лиза. — Твой начальник обманул тебя. Видимо, он сделал это из благих побуждений, чтобы ты мог сделать карьеру. Надеюсь, тебе это удалось, и принесенная жертва того стоила?

Анри только усмехнулся в ответ:

— Гусары типа меня выходят в отставку с полным набором орденов и шрамов, имея на старость скромный пенсион поручика.

— Сочувствую.

— Право, не стоит. Ведь я люблю свое дело и знаю, ради чего служу… Зато ты, как вижу, сделала карьеру в своей партии.

— Я тоже прежде всего служу идее…

Они замолчали. Порох накопившихся эмоций, кажется, прогорел.

— Расскажи мне о сыне, — вдруг попросил подругу Вильмонт.

— А что бы тебе хотелось узнать о нем?

— Какой он…. Я хочу знать о нем все.

Лиза задумалась. При мысли о сыне лицо ее расцвело.

— Я очень люблю его. Смерть друзей, большие и малые радости, — все это скользит по моему сознанию, как капли дождя по стеклу, давно не внося в мою жизнь сколь-нибудь сильных чувств. И только все, что касается Сереженьки, по-прежнему волнует меня. Я боюсь за него. Поэтому я обещаю подумать над твоим предложением.

Едва она закончила эту фразу, как со стороны деревни показались хозяин лодки и Рудольф. Они несли какие-то ящики и о чем-то оживленно разговаривали между собой.

Лодка скользила по ровной и блестящей, как зеркало, морской глади. Они плыли по живописному фьорду. Погода была теплая и солнечная. Анри был уверен, что они плывут на какой-то необитаемый остров, где у революционеров имеется примерно такая же секретная база, как та, которую он видел в финских шхерах. Возможно, там, наконец, ему покажут таинственную боевую машину, с помощью которой кучка нигилистов задумала изменить естественный ход российской истории.

Рудольф постоянно поднимал к глазам бинокль. Анри любовался отвесными скалами с ослепительно сверкающими на солнце шапками снега и с низвергающимися с круч водопадами; вглядывался в таинственную глубину. По словам рыбака, несмотря на то, что фьорд был совсем небольшим по ширине, глубина здесь местами достигала 500 саженей [37] Немногим более километра. .

Внезапно словно тень прошла прямо под лодкой. При виде таинственного морского чудовища в толще воды Анри охватил страх. Что это было? Китовая акула, касатка или еще неизвестный науке монстр? Сидящая на корме Лиза вдруг испуганно вскрикнула. Вода позади рыбачьей шаланды — саженях в тридцати [38] 30 саженей — 64 метра. — вдруг «закипела», и из морской пучины возник мостик подводной лодки. На его вершине откинулась крышка люка, и оттуда появилась круглая, как бильярдный шар, морщинистая голова. Странный подводник в больших очках некоторое время вглядывался в пространство перед собой, прежде чем помахал находящимся в шаланде товарищам. Рыбачья лодка описала широкий круг по фьорду и направилась в сторону субмарины.

— Скорее! Нельзя, чтобы нас заметили! — крикнул шкиперу рыбачьей посудины стоящий на носу подлодки худой и длинный матрос в кожаной одежде. На голове его была черная фуражка без кокарды. Всего из люка один за другим появились трое подводников.

Рыбак убрал парус. Анри вместе с Рудольфом сели на весла. По мере приближения к «стальной акуле» они стали грести потише. Анри прочел надпись на его рубке: «Народоволец». Рудольф перекинул долговязому подводнику причальный канат. Вскоре рыбачья лодка стояла борт в борт с грозным стальным карликом. Подлодка была совсем небольшой — саженей шесть [39] Примерно двенадцать метров. в длину и примерно полтора-два [40] Примерно два–четыре метра. в ширину. Она имела форму суженного на концах цилиндра и со стороны больше всего напоминала паровой котел. В средней ее части возвышалась башня с рулевыми плавниками и несколькими щелевидными иллюминаторами с плоскими толстыми стеклами. Рядом с рубкой имелась труба, как у паровоза, для отвода дыма из парового двигателя.

Пока из рыбачьей шаланды в чрево лодки переносили доставленные с берега ящики, Анри простился с Лизой.

— Желаю успеха, — сказала она ему. Затем подумав, добавила: — Берегите себя!

Рядом находились моряки, поэтому Анри ответил беззаботным тоном:

— Спасибо, что встретили и доставили. Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо.

Один из подводников хлопнул новичка по плечу.

— Погружаемся!

Из-за поворота фьорда появилось какое-то судно.

Анри взялся за поручни лестницы, ведущей на вершину ходового мостика. Перед тем как исчезнуть в колодце башни, Вильмонт успел бросить прощальный взгляд на садящуюся в рыбацкую шаланду Лизу. Мужчине было грустно, как всегда бывает при расставании с близким человеком. Захотелось махнуть рукой Лизе на прощание. Но идущий следом матрос довольно грубо пихнул Вильмонта в плечо, чтобы он не задерживался в люке.

Анри начал спуск в отсек подлодки. Подняв в какой-то момент голову, он увидел над собой круглое отверстие люка и сквозь него голубое небо. В этот момент идущий последним моряк закрыл за собой крышку и начал закручивать запоры. У Анри было такое ощущение, что это закрывают крышку гроба и заколачивают ее гвоздями. «Господи, неужели я это делаю!» — запоздало ужаснулся Вильмонт. Он услышал плеск забортной воды и почувствовал, как железная консервная банка, в которую он залез по собственной воле, накренилась и стала проваливаться в подводную бездну. У никогда прежде не бывавшего на борту «потаенных судов» разведчика было такое чувство, будто они медленно опускаются в подводную могилу.

Согнувшись в три погибели внутри корпуса из клепаных стальных листов, каждый член экипажа был занят своим делом. Было видно, что управление подводной лодкой — дело весьма непростое. Вряд ли такая служба могла кому-то показаться медом. Само нахождение здесь уже можно было считать подвигом. Это был настоящий ад. Только такие фанатики, как эти революционеры, могли по доброй воле залезть в эту чугунную адскую бочку.