Антон Кротков - Загадка о морском пейзаже

— Лучше бы почитал сочинения старика Дарвина, — говорил командир долговязому боцману, взявшему с собой в поход толстый том «Капитала» Маркса. — Тогда, может, понял бы наконец всю тщетность попыток вывести новый вид социального человека. Homo sapiens используют свой разум в основном для удовлетворения потребности хорошо пожрать, получить сексуальное удовлетворение и добиться власти над себе подобными. Одним словом, мы слишком ленивые, эгоистичные и жадные существа, чтобы без принуждения следовать коммунистическим принципам общежития.

Однажды обиженный «штурман» возмущенно бросил командиру:

— Если ты не веришь в нашу идею, то зачем тогда рискуешь ради нее своей башкой?

— А интересно, — зевнул капитан.

— Что тебе интересно?!

— Эту машину интересно было с норвегами мастерить. На морскую охоту тоже интересно идти. Люди на китов охотятся, на слонов, носорогов и прочих крупных животных. А мы — на самого царя! Это же увлекательно и почетно. И потом страсть как хочется увидеть в перископ, как царская яхта разлетится вдребезги от нашей торпеды.

Однако вскоре механик слег с обострением язвенной болезни. Это было немудрено при совершенно жутких условиях жизни на корабле и постоянном нервном напряжении, в котором каждый пребывал в этом «стальном гробу». Третий член экипажа, именуемый штурманом, видимо, знакомый с азами медицины, пытался его лечить. Но видно было, что командиру с каждым днем становится все хуже. Вряд ли ему суждено было вновь ступить на земную твердь. Тем не менее капитан продолжал руководить лодкой. Не вставая со своего ложа, он обсуждал со «штурманом» маршрут движения, водя пальцем по развернутой перед ним карте.

На пятый день пути в открытом море подлодка встретилась со шхуной снабжения, чтобы пополнить запасы угля, продовольствия и пресной воды. Это произошло вдали от берега. Разведчик постарался запомнить приметы корабля, зная, что такие суда-призраки наверняка часто меняют названия.

Подышав около часа свежим морским воздухом, Анри едва не задохнулся от вони и смрада, выходящего из рубочного люка. Возвращаться туда очень не хотелось. Даже подаренные капитаном шхуны, тонкие, немецкие сигареты не могли перебить ужасный запах многодневного гниения в стальном корпусе.

Однако выбора у Вильмонта не было. Ведь он давно твердо и бесповоротно решил для себя, что пройдет весь путь с лодкой до конца, чего бы это ему ни стоило, и предотвратит покушение…

Произошло то, чего Вильмонт больше всего опасался, террористы действовали смело, решительно и были за это вознаграждены. Лодка проскользнула в порт следом за возвращающимся из моря крейсером — в раскрытые всего на несколько минут боновые заграждения [43] Боновые заграждения — плавучие заграждения против подводных лодок и брандеров противника. . А ведь, казалось бы, нет для корабля более безопасного места, чем собственная база. Защищенный рейд, мощные береговые батареи, служба охраны водного района, бдительные службы разведки и наблюдения — вроде есть все необходимое для спокойной стоянки. Но для решительного убийцы все это оказалось не помехой. Враг действовал подобно убийце, который, улучив момент, забрался в дом, чтобы прикончить его хозяина, мирно спящего в собственной постели.

Даже последняя надежда государя — агент, перешедший на сторону противника для выполнения особой миссии на борту вражеской подлодки, не смог воспрепятствовать покушению. Когда Вильмонт проснулся, было уже поздно — торпед на месте не оказалось! «Как я мог их прошляпить?! — ужаснулся Вильмонт. — И почему меня не разбудили?!» Случившемуся не было объяснений, ведь именно он отвечал на лодке за мины!

Между тем весь экипаж «Народовольца» собрался вокруг перископа, словно радостные гости вокруг новогодней елки. Там царила праздничная атмосфера. Командир позволил каждому по очереди взглянуть в окуляры. Позвали и Вильмонта.

— Иди скорей сюда, инженер! Полюбуйся на это.

Анри понуро подошел и заглянул в стекла оптической трубы. Из-за коротких ночей это было не лучшее время для проведения подобной операции — слишком светло, перископ подводной лодки должен был быть прекрасно виден. Тем не менее террористов это не остановило. Не слишком волнуясь о том, что станет с ними, когда охрана порта опомнится, они наслаждались моментом. Пенистые следы протянулись уже почти к самому борту трехмачтовой красавицы, силуэт которой был знаком жандармскому капитану до мельчайших подробностей. Чувство безысходности, осознание того, что уже ничего нельзя изменить охватило Вильмонта. Он отдал бы теперь все, даже собственную жизнь, лишь бы вернуть события всего на три минуты назад. Но нет! Его ослепила яркая вспышка. Сила взрыва была такой, что, даже находясь под водой внутри стального корпуса, Вильмонт услышал грохот ломающихся переборок и треск падающих мачт. Ударная волна от взрыва «Полярной звезды» обрушилась на подлодку. Вильмонта отшвырнуло от перископа и припечатало спиной в стенку. На мгновение он потерял сознание, а когда вновь открыл глаза, увидел склонившегося над собой «боцмана».

— Сильно же вас об стенку ударило!

Анри поднялся и стал растерянно озираться. Не сразу до него дошло, что только что виденные им роковые события только привиделись ему во сне. Его и вправду отшвырнуло с того места, где он спал, к стенке, но только не взрывной, а штормовой волной, которая только что обрушилась на их небольшой кораблик. Словно гора спала с плеч Вильмонта. Он даже улыбнулся, потирая ноющий затылок. Боцман, глядя на него, покачал головой:

— Не понимаю, чему вы радуетесь. У нас из-за этого шторма такие проблемы, что неизвестно переживем ли мы его.

Субмарину швыряло из стороны в сторону. На полу плескалась вода. Под ударами штормового моря верхний люк дал сильную течь. Также вода стала поступать через поднятый в испытательных целях незадолго до того, как погода резко ухудшилась, шноркель. Вода вызвала опасный дифферент на борт. Ее пытались выкачивать с помощью помпы, но это помогало мало.

Еще одним источником сильной течи стали внешние крышки торпедных аппаратов. А за все, что касалось торпед, Вильмонт отвечал персонально.

Перед стеллажом с минами стоял на коленях «штурман». Бедняга был зеленого цвета. Его рвало. Анри самого сильно мутило. Но теперь не время было обращать внимание на такие вещи.

Вместе с боцманом Вильмонт облачился в штормовую одежду, состоящую из свитера грубой вязки, толстых водонепроницаемых штанов, сапог с особыми, не скользящими по скользкой палубе подошвами и длинного двубортного плаща ниже колен, пошитого из того же материала, что и брюки.