Антон Кротков - Загадка о морском пейзаже

Когда откинулась крышка входного люка и Анри выглянул наружу, его первым желанием было немедленно вернуться обратно под защиту стальных стен. Вильмонту еще не приходилось видеть таких громадных и страшных волн. И ему предстояла прогулка среди этих чудищ по узкой полоске палубы! Стоило упасть за борт, и волны в какие-то секунды отнесут тебя за сотни метров от корабля… Однако пути назад не было.

Анри вылез из люка и спустился с вершины мостика на палубу. Идущий следом долговязый матрос — боцман обвязал его вокруг талии канатом и привязал к специальному крюку на рубке. Это была единственная страховка на тот случай, если Вильмонта смоет за борт. Над ними, словно наклоненное ураганом дерево, нависала труба шноркеля. В любой момент она могла рухнуть. Тем не менее, коротко посовещавшись, ремонтники решили прежде всего отправиться на нос и осмотреть внешние крышки торпедных аппаратов. А затем, уже на обратном пути, заняться шноркелем и подгонкой протекающего входного люка.

Пока шли, балансируя на качающейся палубе, их дважды накрыло волной. И лишь чудом смельчакам удалось удержаться. Каждый помогал товарищу. На время Анри забыл, кто он, зачем на этом корабле, и всецело доверился напарнику. «Боцман» тоже мог в нем не сомневаться. Так они и двигались, словно двое слепых, поддерживая друг друга. Находясь лицом к ветру, Анри испытывал мучительную пытку: капли дождя с большой скоростью били ему в лицо, словно картечь. Каждая попавшая в глаз водяная пуля на какое-то время ослепляла. Анри попытался идти спиной вперед, но это оказалось очень неудобно. В конце концов, пришлось снова подставить лицо под стегающие брызги и терпеть.

За то время, что ушло на ремонт торпедных крышек, на Анри и его напарника еще обрушилось несколько волн. Но они были ничто по сравнению с чудовищем, подкравшимся со стороны рубки. Вначале Анри услышал характерный низкий гул приближающейся волны. Однако его напарник продолжал возиться с люком, ни о чем не подозревая. Потом за спиной боцмана возникла водяная гора.

— Берегись! — заорал ему Вильмонт и одной рукой схватил товарища за ремень. Второй же «мертвой хваткой» вцепился в небольшой поручень на палубе. В следующее мгновение на него как будто с оглушительным воем налетел поезд. Анри не мог дышать, так как фактически находился под водой. Его ноги оторвались от палубы и свободно болтались, он слышал только ужасающий рев и громкое шипение. Но при этом четко осознавал, что стоит разжать сжимающие поручень пальцы и ему конец. При этом под тяжестью висящего на нем тела «боцмана» его левое плечо готово было вылететь из суставной сумки, как на дыбе. Когда волна схлынула, спасенный Вильмонтом моряк с совершенно безумными глазами попытался промычать ему слова признательности.

Однако, несмотря на выпавшее на их долю ужасное испытание, напарники не сразу вернулись к рубке, а только после того, как закончили ремонт. Вернувшись, наконец, к надстройке, мужчины отвязались. Под защитой рубки они сразу почувствовали себя намного уверенней, чем на открытой палубе. Оставалось снять трубу шноркеля, затем подняться на башню и осмотреть крышку входного люка. По необходимости отрегулировать на ней запоры, подправить петли или, возможно даже, заменить резиновый водонепроницаемый уплотнитель. И все — можно возвращаться в пусть сырой и плохо пахнущий, зато безопасный отсек, где их ждал горячий чай с галетами.

Анри взялся рукой за поручень. И вдруг у него за спиной раздался какой-то треск. Он обернулся и увидел заваливающуюся на них тяжелую трубу шноркеля. Вскрикнув, Анри инстинктивно отпустил руку от ограждения, чтобы закрыть голову. Внезапно откуда-то сбоку на палубу с ревом ворвалась очередная волна и сбила его с ног. Он оказался во власти бушующего моря…

Говорят, что за секунду до смерти человек успевает вспомнить всю свою предыдущую жизнь. Теперь Анри знал на собственном опыте, что это истинная правда. За какие-то мгновения перед его мысленным взором промелькнули детство в родительском имении, учеба в кавалерийском училище, служба в гусарском полку, встреча с Лизой и сыном.

— Хватай, конец! — вдруг услышал Анри. — Обвязывайся вокруг пояса.

Он увидел боцмана. Видимо, тому удалось в последний момент увернуться от падающего шноркеля. Теперь «боцман» снова сильно рисковал, но все равно старался подобраться к самому краю палубы, чтобы точно бросить барахтающемуся в воде товарищу спасательный канат. Однако подхватившие Вильмонта волны быстро отнесли его на десятки метров от корабля. Вскоре за огромными серыми волнами Анри потерял из виду черный островок рубки подводной лодки. Он остался один посреди бушующего моря.

Неизвестно, сколько часов продолжалась его отчаянная борьба за жизнь, но в какой-то момент, когда Анри оказался на вершине огромной волны, ему показалось, что он видит вдали полоску берега. Вряд ли у него хватило бы сил доплыть до него, но волны сами несли его к земле. Вначале Анри охватило возбуждение от счастливого спасения. Но потом Вильмонт понял, что рано торжествовать. Его несло на скалы. Острые камни торчали из моря, словно гигантские клыки. Они вспарывали накатывающие на берег волны, поднимая огромные буруны. Что толку радоваться тому, что ты не утонул, если тебя вот-вот размажет о прибрежный гранит!

От первого же удара у Анри затрещали ребра. Его закружило между рифами, бросая на них. Все попытки зацепиться за мокрые камни оказывались тщетными. Очередная уходящая волна тащила человека за собой, чтобы затем снова швырнуть на острые камни. Эта борьба вконец измотала Вильмонта. Он ярко мысленно увидел, как его окровавленное тело вынесет на песчаный пляж уже бездыханным. Но тут произошло чудо. Со стороны моря нахлынула просто гигантская волна. Она подхватила ослабевшего пловца и перебросила его за рифы. У чудом спасшегося счастливчика едва хватило сил выбраться из прибоя, прежде чем он потерял сознание.

Очнулся Вильмонт в больничной палате. Сильная боль пронзала голову в такт сердцебиениям. Анри провел рукой там, где особенно болело, и почувствовал под пальцами на бритом черепе что-то напоминающее швы. Над ним склонилось заботливое лицо золотоволосой девушки. Она улыбнулась пришедшему в чувство больному и что-то сказала, похоже, по-немецки. Сиделка вышла за дверь, а вместо нее зашел господин с совершенно славянской физиономией. Его строгий темно-синий костюм был пошит по моде десятилетней давности, но не казался смешным, а только придавал его владельцу консервативную солидность. Как и медсестру, его тоже очень обрадовало, что человек, ради которого он так долго трясся в экипаже, наконец открыл глаза.