Борис Акунин - Ф. М.

Или еще раньше – когда в дверь офиса 13-а позвонил ободранный юноша со стопкой бумаги под мышкой.

И вообще, мужское ли это дело – бегать от судьбы?

Валя изумленно смотрела на молчащего шефа.

– Николай Александрович, а чего такого? Сгоняем, посмотрим. Интересно же!

Ей-то что. Она, ходячая небылица, в фантастическом мире чувствовала себя, как дома.

Николасу случалось бывать в постсоветских больницах, и он рассчитывал увидеть огромный корпус из грязно-белых панелей. Расположен он будет где-нибудь у Кольцевой автодороги, внутри будет пахнуть дезинфекцией и кислой капустой, по коридору не пройти – все заставлено койками, потому что в палатах не хватает мест. Ничего не попишешь – бесплатная медицина. Дареному коню в зубы не смотрят.

Но в больнице, куда они приехали с Сашей Морозовой, всё было иначе.

Во-первых, находилась она не на окраине, а в самом центре столицы, на так называемом Золотом острове, почти напротив Кремля.

Во-вторых, больница была маленькая: на улицу выходило трехэтажное здание в модном стиле «техно», с обеих сторон к нему подступала ограда, за которой зеленели деревья.

Ну и наконец, в сущности, никакая это была не больница. «Научно-исследовательский центр физиологии мозга» – вот что значилось на ослепительно сияющей табличке.

И внутри всё оказалось очень прилично.

Просторный вестибюль с кожаными креслами, мраморная стойка, за которой дежурили две элегантные девицы в фисташковых комбинезончиках. Одна стрекотала по телефону:

– C'est de la part de qui?…Ah, oui, madame, bien sûr. [1]

Другая, приветливо улыбаясь, спросила:

– Чем я могу вам помочь? – И когда Саша сказала «мы к Марку Донатовичу», улыбнулась еще шире. – Минуточку. Присядьте.

– Гламурненькая больничка. Настоящий бизнес-класс, – одобрила заведение Валя, беря со столика лакированный журнал и усаживаясь. – Не экономят на персонале. И правильно. Ресепшн – лицо фирмы.

Пожилая медсестра, прокатившая мимо пациента в хромированном кресле, Вале тоже понравилась.

– Всё у них по уму. Для понта – цыпули, для дела – бабули.

– Послушайте, Саша, – не выдержал Ника. – Вы говорили, что денег нет и за брата платить нечем. Но я представляю, во сколько обходится лечение в этом дворце.

Девушка, нервно переминавшаяся с ноги на ногу, тихо сказала:

– Ни во сколько… Марк Донатович, это главврач, взял папу, потому что необычный диагноз. – Ее личико дернулось. – Тут с пациентов вообще денег не берут, это же исследовательский центр.

– Чего необычного-то? – удивилась Валя. – Подумаешь, по башке стукнули. На Москве таких диагнозов в день по сто штук.

Ответить Саша не успела – девушка из ресепшна повела посетителей к главврачу: широким коридором, потом лестницей на второй этаж.

Перед кабинетом с табличкой «МАРК ДОНАТОВИЧ ЗИЦ-КОРОВИН» нажала на кнопку и удалилась, предупредив:

– Вы можете войти, когда откроется дверь.

Постояли, подождали. Дверь что-то не открывалась. Откуда-то просачивалась заунывная восточная музыка.

Валя от нечего делать с минуту грациозно покачала шеей, поделала пассы руками, изображая индийский танец, потом ей это наскучило. Она приложила ухо к двери.

– Музыку он слушает! А его, между прочим, люди ждут.

И решительно повернула ручку.

Картина, открывшаяся взгляду посетителей, была не совсем обычной.

В небольшом офисе на полу лежал пожилой мужчина с закрытыми глазами, безвольно раскинув конечности. Здесь же, прямо на линолеуме, замысловато закрутив ноги, сидела молодая женщина – черноволосая, стриженная под мальчика, да и фигурка у нее была, что называется, мальчиковая. Мужчина был в брюках и майке, женщинка в легком белом костюме. У стула аккуратно стояли две пары обуви – одна большого размера и одна маленького. Музыка лилась из висевших на стене динамиков.

– Тс-с-с! – Брюнетка приставила палец к губам и невесомо, не коснувшись руками пола, поднялась.

На цыпочках подошла, прошептала:

– Марк Донатович релаксирует в позе трупа. Сейчас я его выведу из состояния покоя.

Она присела на корточки рядом с доктором, провела узкой ладонью перед его лицом, что-то прожурчала на ухо.

Мужчина открыл глаза, улыбнулся.

– Спасибо, Кариночка. А, уже пришли?

Он поднялся – тоже довольно прытко, невзирая на солидную комплекцию и возраст.

– Здравствуйте, Марк Донатович, – робко произнесла Саша. – Это мои друзья – Николай Александрович и Валентина.

– Очень хорошо, – улыбнулся доктор Зиц (как дальше, Ника забыл). – Сашеньке сейчас необходима психологическая поддержка, девочка на грани срыва. А мы с Кариночкой устроили себе пятиминутку отдыха. Знаете, вот так немножко полежишь в позе трупа, с полным отключением всех мышц, и как будто часок поспал. Ассистентка у меня золото, у нее диплом по хатха-йоге.

Фандорин удивленно приподнял брови: черноволосая Кариночка, уже успевшая подать главному врачу халат, опустилась на колени и стала надевать шефу туфли. Да еще и старательно смахнула с них пылинку. Ну и дрессировка персонала!

– Кариночка, позвони в Лондон, скажи, что заключение будет готово завтра утром. Про твое соревнование не забыл, помню. Позвонишь – и можешь идти. Желаю победы. Кариночка у нас, кроме всего прочего, еще и каратистка. На первенстве Москвы выступает, – пояснил Марк Донатович гостям и широким жестом показал на кожаную дверь. – Милости прошу ко мне.

Замечательный у него был кабинет: не столь уж большой, но весь наполненный светом, с прекрасным видом на сад, с дизайнерской мебелью, стены сплошь увешаны дипломами и фотографиями, а на отдельном столике изысканная минималистская икэбана.

Любопытный типаж, думал Ника, разглядывая доктора Зица. Сразу видно – личность.

Это был высокий, полный человек с прямыми седыми волосами, в очках и с большим золотым перстнем на припухшем от жира пальце. Весь он был какой-то широкий, избыточный, и всё на нем было широкое – щегольский халат (оказывается, и докторский халат бывает щегольским), белые брюки, удобные плоские туфли. Движения больших рук были размашисты, голос раскатист и барственен. Но больше всего поражали ярко-синие, очень молодые глаза, странно смотревшиеся на морщинистом лице.

Без интереса скользнув по Саше и на несколько секунд задержавшись на Николасе, мальчишеские глаза седовласого доктора остановились на Вале, сверкнули искорками и с этого момента глядели на нее почти неотрывно. Да и говорил Марк Донатович, главным образом адресуясь к эффектной фандоринской секретарше.

Валя, конечно, рада стараться: ноги сдвинула, руки пристроила на коленях, глазки целомудренно опущены, но время от времени прицельно постреливают по объекту из-под длинных ресниц.