Мастер Чэнь - Амалия и Белое видение

— Естественно, — сказала я сквозь сжатые зубы.

— Да… Далее, задуманная Ганди кампания ненасильственного неповиновения британским властям поставила англичан в тупик, так как позволила индийцам вести борьбу с позиций морального превосходства. И еще какого! Ганди состоял в переписке с губернатором Бомбея Уиллингдононом, с комиссаром Ахмедабада Фредериком Праттом, который им восхищался. В 1917 году вице-король лорд Челмсфорд послушался совета Ганди, убрав таможенные кордоны в (Эшенден сделал маленькую паузу и поднял глаза вверх) — в Вирамгаме. Отношения с тем вице-королем были очень хорошие, он называл Ганди другом. Сейчас, как вы знаете, вице-король — лорд Ирвин, и тут мы тоже видим дружбу — он приглашает Ганди к себе домой. Тем не менее приручить Ганди не удалось. Он продолжает свою дьявольски эффективную тактику — жертвовать собой в борьбе против империи. Про его тюремный срок вы знаете, именно после тюрьмы его начали называть «махатма», то есть «большая душа». В тюрьме объявлял голодовку. До того первая политическая голодовка прошла в 1918-м, и успешно. Толпа, не дыша, наблюдала, как он делает после нее глоток апельсинового сока. Ганди может собрать сотни тысяч одним своим словом. Десять лет назад он призвал выйти всех на первую общеиндийскую мирную демонстрацию. Вышли миллионы. В одной лишь Калькутте собрались двести тысяч. При этом там, где он появляется, агрессивно настроенные толпы успокаиваются. По его призыву процветающие адвокаты оставляют выгодную практику — да вот эти… (взгляд в потолок) Мотилал и его сын Джа…вахарлал Неру, оба с британским образованием, они так и поступили. Это, к вашему сведению, нынешние лидеры организации под названием Индийский национальный конгресс. Ганди — автор устава конгресса, и полноправный его хозяин, были случаи, когда он чуть ли не назначал всех трех секретарей — Мотилала Неру, Ансари и… о, бог ты мой, как же зовут третьего (он печально вздохнул). Сегодня генсек конгресса — Неру-младший. Как раз в этом году Ганди снова предложили возглавить конгресс, но он отказался, выдвинув более беспокойного и юного из Неру. Все знают, что Ганди отлично умеет влиять на этого радикала. Так, что там еще. Живет в ашраме — как бы в личном монастыре, среди толпы поклонников. С 1915 года сам делает ткань и ходит только в ней. В ашраме стоит ткацкий станок и прядильный, там сами делают даже пряжу. Домотканая ткань стала символом сопротивления британским товарам. По всей этой невероятной стране крутятся два миллиона домашних станков в порядке перманентной антибританской демонстрации. Ну-с, еще Ганди вегетарианец, не пьет даже молока. Агитировал против алкоголя (тут господин Эшенден слегка поморщился). Когда правая рука устает, пишет левой. Не может говорить стоя — такая невротическая особенность. Но когда садится и говорит, то голос глубокий, произносит все абсолютно отчетливо, слышен каждый звук. Ну, это уже вам должно быть менее интересно…

Эшенден выпустил из черного кружочка рта белое облако дыма. Глубоко вздохнул.

— Далее, госпожа де Соза. И вот это уже ближе к нашей с вами истории. На калькуттском заседании конгресса год с лишним назад младший Неру и некто Субхас Бос потребовали полной независимости Индии вот прямо сейчас. Ганди, заметим, не столь радикален, он вообще-то сторонник статуса доминиона, как у Австралии или Канады. Он предложил: если через два года Лондон не сделает Индию доминионом, то тогда — да, уже надо будет требовать независимости. Они договорились ждать один год. Это означает, что к первому декабря нынешнего, 1929 года конгресс ждет ответа насчет доминиона. Далее же — то, о чем знают не столь уж многие. В конце октября, то есть весьма скоро, лорд Ирвин сообщит, что правительство его величества хочет побеседовать с индийскими лидерами в Лондоне в следующем году. С Ганди, конечно, с кем-то из двух Неру, Мохаммедом Али Джинной от мусульман… И вот в этой ситуации, дорогая госпожа де Соза… нервы кое у кого…

Наши глаза встретились. В моей голове замелькало все то, что произошло со мной за эти недели. Длинная череда смертей. Большой зал «Одеона». Склад через стену. Динамит, очень много динамита.

Мне захотелось вскочить и выбежать из комнаты, сбив по дороге вазу с орхидеями.

— Да, госпожа де Соза, да, — мрачно произнес господин Эшенден. — Все было именно так, как вы подумали. Замысел был прост. Ганди никогда не был в Малайе, только в Бирме, — но как раз в этом году он много путешествует, а здешние индийцы тоже хотели бы его увидеть, прикоснуться пальцами к краю его одежд… И кое-кому показалось, что если найти способ вытащить его сюда и провести некую акцию подальше от Индии, то есть шанс, что может получиться. И ведь эти энтузиасты в Калькутте успели уже проделать подготовительную работу — в частности, получить согласие почтенного губернатора ваших Стрейтс-Сеттлментс. Кстати, чтобы вы лучше понимали, что происходит и насколько все серьезно, — в результате этой глупости скоро у вас будет новый губернатор, попросту ошеломляющих талантов человек. А сэр Хью… при всех его прежних заслугах, нельзя держать на такой должности того, чей ум, скажем, не тот, что был. Он мог бы телеграфировать в Дели, например. Уклончиво. Такие вещи полезно хоть как-то проверять. Вместо того чтобы соглашаться не глядя.

— Он был тут недавно, открывал резервуар Ричи… — тихо произнесла я.

— Больше не откроет, — утешил меня Эшенден. — Да, ну, головы уже полетели и в Калькутте. И даже в Дели. Операцию, конечно, отменили, как только она пошла, наконец, на утверждение вице-королю. Надо сказать в оправдание нашей колониальной службы, что вообще-то подобные методы для нее совершенно не типичны. Но если кто-то начал устраивать такие эскапады, то это очень плохой знак…

Я резко двинула головой направо: несгибаемого Джеральда там, в глубине комнаты, уже не было, он как-то просочился сквозь стену (или не заметную для меня дверь) гораздо раньше.

— Но дело бы даже на той стадии обошлось без меня — я появляюсь на сцене лишь когда не срабатывают нормальные механизмы, — чуть усмехнулся Эшенден. — И знали бы вы, как эти самые механизмы меня ненавидят, я для них — хуже любителя, почти что театральный актер или тот, который пишет для артистов строчки, существо, словом, подозрительное. Они никогда не смирятся с тем, что кому-то в Лондоне я оказываюсь нужен там, где они провалились… А провалились они страшно. Ладно еще — начали подготовку операции, а потом прекратили. Ничего страшного: все свернули и уехали. Но тут в вашем городе начали твориться вещи полностью необъяснимые. Вся эта череда смертей тех, кто был причастен к этой истории. Ведь это же была чистая случайность, что я оказался рядом, и что это — дело как раз для меня.