Линдси Фэй - Прах и тень

— Горло перерезано от уха до уха. Серьезные ножевые ранения обоих век, щек и кончика носа. Живот разрезан полностью, кишки выпущены наружу и свисают с правого плеча. Сильно повреждены матка, толстая кишка, поджелудочная железа… — Я сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Нам следует дождаться результатов вскрытия трупа, чтобы выяснить полную картину ранений. Пролитая кровь позволяет предположить, что увечья были нанесены уже после смерти.

Какое-то время все молчали. Лестрейд, вздохнув, засунул блокнот в карман пальто.

— Ясно одно: после столкновения с мистером Холмсом этот зверь набросился на первую же подвернувшуюся жертву. Последние убийства были чудовищны, но это… Монстр буквально впал в неистовство.

Из мрачных раздумий меня вывело деликатное прикосновение женской руки.

— Ее ухо, доктор.

Мэри Энн устремила взор на изуродованный труп. Лишь высокая нота голоса выдала нервное напряжение, в котором девушка пребывала.

— Вы видели ее ухо?

— Да. Маленький кусочек уха отрезан.

— Вспоминаете письмо? — После слов мисс Монк текст этого послания как будто вновь возник перед моими глазами. — Конечно! — воскликнул я. — В письме говорится именно о таком увечье. Вы помните, как там написано?

— «В следующий раз я отрежу у дамочки уши и пришлю в полицию. Хочу, чтобы вы повеселились», — выдохнула она.

— Буду благодарен, если вы назовете мне получателя этого письма, — спокойно сказал майор Смит.

— Оно было отправлено на адрес Центрального агентства новостей в прошлый четверг, — ответил я. — Как уже упоминала мисс Монк, в письме сказано, что, если его автору представится такая возможность, уши следующей жертвы будут отрезаны.

— Да что вы говорите! Насколько я знаю, это послание так и не было опубликовано?

Я покачал головой:

— Холмс вернул его в агентство. В конце письма стояла подпись «Джек Потрошитель».

— Все верно, — процедил сквозь зубы Лестрейд, — но мы предполагали, что это мистификация. Создается впечатление, что этот безумец не только гоняется за шлюхами, чтобы резать их на куски, но и информирует под псевдонимом английскую прессу о своих дальнейших действиях.

— Внешне все выглядит именно так.

Инспектор шлепнул себя ладонью по лбу:

— Я не собираюсь больше терпеть подобное! После того как злодей благополучно скрылся, совершив два убийства за одну ночь, газетчики разорвут нас на мелкие части, будут неделями склонять наши имена… Шум поднимется на всю страну!

— Успокойтесь, инспектор, — вмешался майор Смит. — Оба эти преступления только что совершены. Невозможно сделать такое, не оставив ни малейшего следа. Не исключаю, что уже этой ночью мы сумеем схватить Джека Потрошителя.

Мэри Энн, как я догадался, осматривала все вокруг. На этот раз она вернулась с каким-то смущенным видом.

— Никак не удается найти его!

— Что, мисс Монк?

— Кусок передника. На нем кровавая дыра. Едва ли бедняжка износила его до такой степени. Швы аккуратно разрезаны в том месте, где на переднике отсутствует кусок. Она наверняка чинила его или отрывала лоскуток.

Майор Смит подошел, чтобы взглянуть самому.

— Вы правы, мисс Монк. Констебль Уоткинс, сообщите, что кусок передника убитой был отрезан, по всей видимости, преступником.

Повернувшись к инспектору Лестрейду, он вступил с ним в негромкий деловой разговор.

Шел уже четвертый час утра. У меня не было ни инструментов, ни права начинать вскрытие трупа. Холмс, конечно, понимал, что я не более способен ползать на карачках, изучая сигаретный пепел и отпечатки пальцев, чем возвратить к жизни окоченевший труп. Полиция округа Сити уже, без сомнения, завершила свое расследование с весьма скудными результатами. Меня захлестнуло невыносимое ощущение собственной ничтожности: а что, если они не обнаружили ключ к тайне? Тогда именно на меня ложится обязанность отыскать кусочек ветки, клочок бумаги, пятно грязи — то, что подсказало бы решение Холмсу.

Когда нам с мисс Монк уже казалось, что эта страшная длинная ночь близится к концу, послышался тяжелый топот ног бегущего полисмена.

— Майор Смит, удалось кое-что обнаружить! — выдохнул он. Грудь полицейского вздымалась. — Отсутствующий кусок передника! Констебль лондонской полиции нашел его во время обхода и дал знать в участок на Леман-стрит, а они телеграфировали сэру Чарльзу Уоррену. Речь идет о нашем человеке, Дэниеле Халсе, но сообщение попало на Гулстон-стрит, территорию, контролируемую лондонской полицией. И теперь сэр Чарльз собирается его стереть!

— О каком сообщении вы говорите? Соберитесь с мыслями.

— Оно было оставлено убийцей, сэр. Этот негодяй использовал кусок передника, чтобы вытереть нож. Обрывок ткани нашли на земле, под надписью на стене.

— Боже правый, мы должны немедленно взглянуть на ткань!

— Кроме того, наши люди обнаружили улику на Дорсет-стрит. Таз с окрашенной кровью водой, где убийца, по-видимому, мыл руки.

— Мы немедленно отправляемся на Дорсет-стрит, — мгновенно отреагировал майор Генри Смит. — Инспектор Лестрейд, мы вторгаемся на вашу территорию — Гулстон-стрит. Я буду вам очень признателен, если вы посмотрите вместе с вашими компаньонами, нет ли там чего-нибудь интересного, и сообщите о своих наблюдениях Халсу, нашему сотруднику. Доктор Уотсон, передайте от меня привет мистеру Холмсу, — добавил он, а потом резко развернулся и покинул площадь.

В близко посаженных, как у хорька, глазах Лестрейда мелькнул проблеск надежды.

— Я не позволю сэру Чарльзу, пусть он даже и комиссар лондонской полиции, уничтожить какую бы то ни было улику, прежде чем сам взгляну на нее! А вы, доктор, тоже берите все на заметку. Шерлок Холмс, когда выздоровеет, захочет узнать об этом свидетельстве.

Ожидание путешествия вызвало у меня нервное возбуждение: ведь нам предстояло следовать дорогой, которой прошел убийца, спасаясь от Холмса. Десятиминутная пешая прогулка заняла всего три минуты в экипаже, поэтому мы быстро очутились на Гулстон-стрит. Преступник, по-видимому, пробежал по Стоуни-лейн, пересек Миддлсекс-стрит и прошел квартал по Уэнворт-стрит, прежде чем нырнуть в тихую, безлюдную Гулстон-стрит.

Когда мы подошли к двери, где в беззвездной тьме, как горгулья над башней замка, стоял на страже детектив Дэниел Халс, нашему взору предстала любопытная картина. Инспектор Скотланд-Ярда держал в руке большой кусок губки, а рядом молча толпились констебли как лондонской полиции, так и округа Сити, ожидая, чтобы начальство разрешило ожесточенный спор.

— Я настаиваю, инспектор Фрай, — заявил детектив Халс, очевидно, повторяя для вновь прибывших свой главный аргумент, — что уничтожение улики против этого изверга противоречит самой сути следствия, основанного на достижениях науки.