Линдси Фэй - Прах и тень

Я тихо прошел в спальню Шерлока, где на меня со всех сторон злобно уставились знаменитые преступники, небрежно приколотые кнопками к стенам. Мой друг хоть и был смертельно бледен, но дышал ровно, погрузившись в целительный сон. Я неплотно прикрыл дверь и спустился вниз, чтобы выслушать успокаивающие речи миссис Хадсон. Затем снял стеганое одеяло со своей кровати и извлек налитый до краев стакан бренди из буфета. Уютно устроившись на диване, чтобы до меня было легко докричаться, я заснул как раз в тот миг, когда солнечный свет проник в окна через плотно закрытые шторы.

Проснувшись, я с удивлением обнаружил, что уже почти ночь. Я с трудом принял сидячее положение и увидел у ног поднос с несколькими кусками мяса и чашкой холодного бульона, который чудесным образом улучшает мое состояние. Предположив, что сильная усталость вынудила меня проспать целый день, я корил себя за то, что ни разу не навестил Холмса. Заглянув в его комнату, я немного успокоился при виде свечки и чайного подноса, которым явно пользовались. Конечно же, его принесла сердобольная миссис Хадсон. Я умылся и переоделся, надеясь, что это взбодрит меня, но дурнота и головная боль только усилились. Я поправил бинты на Холмсе и вновь рухнул на диван, рассчитывая, что завтра к утру наше самочувствие улучшится.

Птицы еще пели, но, когда я вновь открыл глаза, проникавший в комнату свет подсказал мне, что утро уже в разгаре. Меня вдруг охватил необъяснимый страх: внезапно показалось, что нужно немедленно вспомнить какое-то произошедшее накануне событие, но через мгновение я пришел в себя и поспешил в спальню Холмса.

Представшая взору картина вызвала у меня вздох облегчения. Шерлок сидел непричесанный на кровати среди вороха газет, колени устланы телеграммами, сигарета неловко зажата в левой руке. Как видно, он пытался рассортировать свою обильную переписку.

— А, Уотсон! Могли бы и не стучать. Приветствую вас, мой дорогой друг.

— Приношу свои извинения, — рассмеялся я, — но мне сказали, что вы совсем плохи.

— Полная чепуха. Здоров как бык. Если говорить начистоту, я крайне недоволен собой, — добавил он, непроизвольно дернув бровью, — штрих, сказавший мне больше слов о его состоянии. — Впрочем, неважно. Миссис Хадсон и Билли принесли мне все, в чем я нуждался. А теперь садитесь в кресло и расскажите об ужасах, свидетелем которых стали.

Я постарался ничего не пропустить: ни всеобщего огорчения из-за постигшего Холмса несчастья, ни отрезанных ушей у второй убитой женщины, ни спора нашего доброго знакомца Лестрейда с его начальником. Битый час Холмс сосредоточенно слушал с закрытыми глазами, а я напрягал память, боясь упустить малейшую подробность, пока не добрался до возвращения домой и знакомства с доктором Муром Эгером.

— Мы непростительно потеряли воскресенье! В мое отсутствие полиция, несомненно, очистила оба места преступления от всех улик. А история с написанным мелом посланием — вообще настоящая трагедия. Я же не помню ничего, начиная с того момента, как вышел из кэба, и до девяти часов сегодняшнего утра. Конечно, я вычислил профессию обитателя Бейкер-стрит, двести двадцать семь, много месяцев назад, но все же миссис Хадсон не сразу удалось его разыскать.

— Я и сам никак не мог решить, то ли ехать к вам, то ли оставаться в Ист-Энде.

— Подобное рвение делает вам честь, доктор. А как вам нравятся семь срочных сообщений, что я успел уже получить за это утро?

— Целых семь? Я весь внимание.

— Буду придерживаться той последовательности, в которой я их читал. Прежде всего, записка от доблестного инспектора Лестрейда. Он передает наилучшие пожелания и просит доставить ему текст того весьма любопытного послания, что вы безуспешно пытались сберечь.

— Мисс Монк передала его мне. Я тотчас пришлю копию.

— Следующее. Джордж Ласк, президент Уайтчепелского комитета бдительности, шлет мне поклон и сообщает, что отправил письмо королеве с предложением наградить меня.

— Боже правый! Лондон тогда превратится в сущий бедлам!

— У меня сходные предчувствия. Вот еще весьма обстоятельное письмо от майора Генри Смита. В конверт вложены результаты вскрытия трупа, обнаруженного в Сити. Через минуту мы вернемся к делам, а сейчас налейте мне, пожалуйста, еще чашечку кофе. Моя обычная подвижность, как видите сами, значительно ограничена соседом, живущим через два дома от нас. Я ему очень обязан. Четвертое сообщение — телеграмма от моего брата Майкрофта: «Навещу тебя при первой же возможности. Уайтхолл взволнован последними событиями. Быстрее выздоравливай, твоя смерть сейчас была бы крайне несвоевременна».

— Присоединяюсь к этому мнению.

— Пятое: мисс Монк просит назначить ей удобное время для встречи.

— Она проявила чрезвычайную силу духа.

— За что я ей весьма благодарен. Шестое: визитная карточка мистера Роулэнда К. Вандервента — он желает получить аудиенцию. И, наконец, нелепое послание от репортера, который требует дать ему интервью, чтобы ознакомить общество с ходом следствия.

— Это сейчас не самое важное.

— Я намерен отказать ему, но в этом письме звучит зловещая нотка. Посудите сами.

Записка была отпечатана на машинке на листке дешевой желтоватой бумаги с какими-то темными пятнами по краям.

Мистер Шерлок Холмс!

В интересах общества и вашей репутации я настоятельно прошу вас встретиться со мной в заведении Симпсона, чтобы обсудить некоторые важные вопросы. Буду ждать вас сегодня в десять часов вечера. Приходите один.

Я повертел в руках это таинственное приглашение.

— Холмс, автор не пишет, что он газетчик.

— А зачем? Любому, кто разбирается в пишущих машинках, это и так ясно. Достаточно посмотреть на характеристики данного устройства. Мистеру Тавистоку должно быть стыдно, если у него, конечно, нет для этого иного повода, за отсутствующий хвостик буквы «y», наполовину стертую верхнюю черту у «d» и еще девять сильно износившихся букв.

— Разве только журналисты немилосердно относятся к пишущим машинкам?

— Ни в одной другой профессии не нужно так часто прикасаться кончиками пальцев к дешевой типографской краске. Есть еще несколько любопытных обстоятельств, но, боюсь, нам придется вернуться к кровавым убийствам субботней ночи. Пусть наш таинственный репортер сам разбирается в своих умственных построениях. Вот краткий отчет о вскрытии, записанный майором Смитом. Прочитайте его, пожалуйста, вслух, так чтобы я мог проверить собственные догадки.

— «При доставке трупа на Голден-лейн часть уха отвалилась. На печени три пореза разной величины, ножевая рана паха, глубокие разрезы матки, толстой кишки, поджелудочной железы и левой почечной артерии. С прискорбием констатирую, что левая почка целиком извлечена убийцей из тела». Но это не лезет ни в какие рамки!