Линдси Фэй - Прах и тень

— Мистер Данлеви, будьте так любезны, расскажите, как вам удалось завладеть ключом?

Молодой человек откашлялся.

— Мисс Монк оказала мне честь, обратившись за помощью в прошлый четверг. Она объяснила, что поскольку я журналист, а люди этой профессии нередко общаются между собой, чтобы узнать последние новости, у меня наверняка есть знакомые в «Лондон Кроникл». Предположение мисс Монк было не вполне верным, но у меня есть друг в «Стар», хороший знакомый парня по фамилии Хардинг, работающего в «Лондон Кроникл».

— Понятно. И что же дальше?

— Весьма остроумная идея мисс Монк состояла в том, чтобы заставить каким-то образом Хардинга сделать слепок с ключа Тавистока. Но случилось так, что никакого принуждения не потребовалось.

— Тависток — законченный подлец, — вмешалась девушка. — Впрочем, мы сами убедились в этом после всей грязи, вылитой им на мистера Холмса.

Стивен, одобрительно улыбнувшись Мэри Энн, продолжал:

— В «Лондон Кроникл» Тавистока терпеть не могут. Через пару дней наш общий друг устроил мне встречу с Хардингом за кружкой пива. Я сделал ему предложение, и он с радостью согласился сыграть шутку с самым презираемым в журналистской среде человеком.

— Шутку, — повторил я, теперь уже догадываясь об их замысле. — Что же вы собираетесь сделать?

— Ну, например, вымазать ему стул краской или подбросить дохлую крысу, — ответила Мэри Энн с очаровательной беспечностью. — Недалеко от жилища Данлеви в Ист-Энде — конская бойня. И если нам удастся проникнуть в его кабинет…

— Это маленькое удовольствие отнимет у нас слишком много времени, — возразил я.

— Было бы постыдным упущением не взглянуть на его бумаги, имея такую возможность.

— Постойте. Мы ничего не знаем о часах работы Тавистока, как, впрочем, и всей редакции.

— Хардинг проявил горячее желание сотрудничать с нами, — объяснил Данлеви. — Ему когда-то пришлось заниматься одной историей, о которой пронюхал Тависток и буквально украл ее у своего коллеги. Хардинг сделал слепок с ключа от его кабинета, а через день этот дубликат уже лежал у меня в кармане. В служебные часы в здание редакции нельзя проникнуть незамеченным: вы, наверное, и сами знаете, что у газетчиков полная рабочая неделя. Суббота, во второй половине дня — единственный шанс. Если газета не выходит в воскресенье, то накануне вечером, как рассказал Хардинг, журналисты разбредаются по близлежащим пабам или отправляются домой, к семьям.

— Охраняется ли здание, когда оно заперто?

— Учитывая важность нашей миссии, Хардинг обещал дать свой ключ от наружной двери. Держать ночного сторожа они считают излишним. Конечно, поблизости будет патрулировать полицейский, но за ним легко проследить.

— Мы подвергаем себя чудовищному риску, вламываясь в его кабинет, — счел нужным предупредить я.

— Всякое возможно, но у нас благородная цель. Мистер Холмс имеет право знать, откуда исходят эти наветы, и хотя он, кажется, убедился в моей невиновности, хотелось бы доказать это на деле.

— Меня тревожит, какие шаги предпримет Тависток, если мы попадемся.

— Я вас понимаю, доктор, — сочувственно сказала девушка, — но, если вы просто перечитаете эти две статьи, которые настолько лживы, что в них даже рыбу противно заворачивать, ваши сомнения рассеются.

Скажу без лишнего хвастовства: я никогда не был человеком, избегавшим опасности, коли речь шла об интересах друга.

— Суббота, — задумчиво сказал я. — У нас три дня, чтобы доработать план операции.

— А что, если мистер Холмс вернется к этому времени? — воскликнула Мэри Энн. — Но пусть даже он не появится, мы, по крайней мере, сумеем прояснить одно темное место во всей этой дурацкой неразберихе.

— Мисс Монк, мистер Данлеви, — сказал я, поднимаясь со стула, — давайте выпьем за здоровье Шерлока Холмса.

После томительной неопределенности сама мысль о предстоящей нам миссии внушала воодушевление. Поздней ночью, когда я наконец задул свечу, мне пришло в голову: наверное, для такой пылкой натуры, как мой друг, бездействие было настолько мучительным, что шприц и семипроцентный раствор кокаина представлялись единственным спасительным выходом.

Наши замыслы быстро обретали конкретные очертания. Мэри Энн взялась торговать вразнос носовыми платками поблизости от здания редакции. Когда полицейский велел ей уйти, она тихонько пошла за ним, выяснив, что его маршрут проходит как раз мимо входа. Это могло бы стать предметом беспокойства для неопытного взломщика, но не для человека, обладающего набором ключей. Более того, полный энтузиазма Хардинг сообщил нам, что кабинет Тавистока выходит окнами не на улицу, а во двор, поэтому не возбраняется зажечь лампу: она не будет заметна в темноте здания.

Некоторая дискуссия возникла вначале по поводу того, кто конкретно осуществит задуманную операцию. Мисс Монк и слышать не хотела о том, чтобы остаться в стороне, присутствие Данлеви тоже было сочтено необходимым, а я взял на себя обязанность вторгнуться в рабочий кабинет Лесли Тавистока. Так оформилась лихая шайка из трех заговорщиков. Мы встретились в пятницу, чтобы придумать историю на случай провала, и выбрали время начала операции — одиннадцать часов вечера в субботу.

В четверть одиннадцатого я прошел до Оксфорд-стрит и нанял кэб. Воздух прояснился, последние завитки тумана игриво, как детская лента, колыхались у окон. Мы приблизились к Стрэнду через Хэймаркет, и я вышел из экипажа, имея в запасе десять минут. Повернув в боковую улочку, спустился по ступенькам и открыл дверь крошечного паба. Меня приветствовали мисс Монк и мистер Данлеви, занявшие маленький угловой столик, освещенный масляной лампой, которую, похоже, никогда не чистили.

— Леди и джентльмены, — объявил Стивен, слегка улыбнувшись краем губ под усами, когда мы подняли стаканы, — предлагаю выпить за здоровье мистера Алистера Хардинга, с энтузиазмом взявшегося помочь нам.

— Мисс Монк, у вас есть сумка?

Девушка пнула носком ботинка небольшой джутовый мешок.

— Что ж, пора идти. Увидимся через десять минут.

Оставив ее сидеть за столиком, мы с Данлеви прошли мимо последних величественных зданий Стрэнда, пересекли границу Темпл-Бар, [29] Ворота, которые в течение нескольких веков стояли на западной границе лондонского Сити. В 1878 году они были сняты, а в 1888 году вывезены из Лондона в Хартфордшир. В 1880 году на этом месте был поставлен памятник Темпл-Бар-Мемориал. где некогда был проход под аркой из серого камня, и вышли на Флит-стрит — крикливое средоточие лондонской журналистики. Но в этот поздний субботний час стояла тишина, а если и встречались прохожие, то они по большей части покидали улицу.