Евгений Сухов - Я украл Мону Лизу

Подмастерья удивленно посмотрели на маэстро – неужели мастер готов пренебречь заказом настоятеля?

– Меня к вам направил герцог Чезаре Борджиа.

– Ах, вот оно что… Герцог хочет, чтобы я нарисовал его портрет? – невольно удивился Леонардо да Винчи.

Граф снисходительно улыбнулся:

– Вовсе нет. Сейчас идет война за территорию Романьи, и у герцога Чезаре большие шансы, чтобы сделаться властителем этих земель. Ему известно о ваших военных разработках, и он предлагает вам стать его личным архитектором и главным инженером. Что вы на это скажете, господин Леонардо?

В последние годы о герцоге Чезаре Борджиа говорили невероятно много. Он был один из восьми незаконнорожденных детей папы Александра Шестого, поразительнейшим образом унаследовавший не только его внешность, но и характер – несдержанный, жестокий… Не умеющий прощать, не терпевший возражений, – он держал в страхе все герцогство. Его ненависть к врагам порой граничила с помешательством, от его гнева невозможно было ни убежать, ни укрыться. Любил он столь же увлеченно и щедро одаривать за преданность – землями, замками – своих приближенных. Обладая феноменальной памятью, герцог помнил каждого солдата по имени, так что не было ничего удивительного в том, что воинство готово было сложить головы в угоду его имени.

Александр Шестой семнадцатилетнего Чезаре сделал кардиналом, полагая, что когда-нибудь передаст ему папский престол. Однако вскоре осознал, что подобное решение было непродуманным, – не знавший удержу в страстях, тот в короткий срок сумел ополчить против себя большую часть кардиналов. Пренебрегая замечаниями отца, всегда носил с собой кинжал, пуская его в ход при малейшем намеке на оскорбление. А однажды при многих свидетелях и в присутствии Александра Шестого заколол своего врага, пренебрежительно отозвавшегося о его церковных деяниях. При этом кровь, брызнувшая из груди смертельно раненного, обагрила папскую одежду. Очень скоро Александр Шестой освободил любимого сына ото всех церковных обетов, осознав, что тот не создан для служения церкви. И решил сделать его властителем герцогства Романьи, на которую Ватикан имел немалые права. Ни в страстях, ни в любви не знавший удержу, Чезаре напоминал огромный полыхающий костер, и всякий, кто приближался к нему слишком близко, рисковал сгинуть в его пламени.

– Я согласен, – вдруг сказал Леонардо да Винчи.

Подмастерья удивленно взирали на маэстро, отставив в сторону ступы с растертыми красками.

– Прекрасно! Почему-то я так и полагал, что вы примете предложения Чезаре Борджиа. Когда вы намерены выезжать? – по-деловому осведомился граф.

– Полагаю, что завтра. – Глянув в оконную темень, Леонардо тотчас поправился: – Вернее, уже сегодня.

– Уверяю вас, маэстро, вы не разочаруетесь. Герцог Чезаре умеет награждать тех, кто ему преданно служит. Впрочем, обид он тоже не забывает. А теперь позвольте, синьоры, откланяться, мне нужно торопиться в дорогу, я обязан немедленно сообщить своему господину радостную весть. Хочу сказать вам, Леонардо, Чезаре очень рассчитывает на вашу помощь.

Едва кивнув на прощание, граф решительным широким шагом направился к двери, унося за собой запах сапожного крема.

– Маэстро, вы решили принять предложение Чезаре? – удивленно спросил Салаино.

– Да, как видишь.

– У него не самая хорошая репутация, говорят, что он очень жесток и невероятно коварен.

– Салаино, у нас нет другого выбора, – мрачно признался Леонардо, опускаясь на стул, на котором только что восседал граф. – Настоятель сказал, что наша картина на алтаре ему не нужна, – печально улыбнулся Леонардо да Винчи.

– Ему не понравился ваш рисунок? – спросил пораженный ученик.

– Скорее всего, наоборот. По его словам, рисунок слишком хорош для его монастыря. А теперь нам нужно как следует отдохнуть. Завтра нас ожидает долгая дорога.

МАРТ 1911 ГОДА. ПАРИЖ.

Михаил Голицын родился в знатной княжеской семье, корни которой уходили к самому Рюрику… По замыслу отца, Михаил должен был продолжить семейную традицию – стать кадровым военным, и непременно в лейб-гвардии. Однако честолюбивым планам не суждено было сбыться: после дуэли с ротным командиром Михаил вынужден был подать в отставку. Последующие несколько лет, освободившись от опеки папеньки, Михаил Голицын вел бесшабашную жизнь: кутил, играл в карты, заводил романы с актрисами императорского театра, а потом неожиданно для себя всерьез увлекся рисованием (хотя способности к этому делу у него проявлялись и раньше). Разъезжая по Европе, он стал брать уроки живописи у известных итальянских художников и вскоре прослыл весьма искусным копиистом. Вскоре ему пришла идея копировать полотна известных мастеров эпохи Возрождения и выдавать их за подлинники. От желающих приобрести артефакты не было отбоя, и за два года он сумел выправить и увеличить свое состояние…

Вместе с рисованием Михаил Голицын заразился страстью к собирательству и принялся приобретать полотна живописи итальянской и голландской школы, считая их эталоном совершенства. А вскоре он вошел в число крупнейших коллекционеров Европы. Именно в это время ему пришла идея составить каталог произведений искусства крупнейших коллекционеров, проживавших по всей Европе. Коллекции некоторых из них, весьма состоятельных банкиров и капиталистов, могли соперничать с собраниями иных государственных музеев. За разумный процент Голицын стал продавать некоторые сведения о коллекционерах домушникам, специализирующимся на живописи, а нередко и сам выступал посредником между заказчиком и исполнителем. А вскоре, под именем граф Воронцов, он организовал собственную группу, которая весьма удачно поживилась картинами фламандских мастеров из личной коллекции Прусского королевского дома, а также из музея Сент-Джеймсского дворца, где было украдено две картины Рембрандта и одна несравненного Джованни Беллини. Впрочем, это было только начало. В последующие пять лет Голицын наведался в полусотню музеев и ни разу не выходил из них без дорогой поклажи. И вот четыре месяца назад от Николая Зосимова, от одного из самых авторитетных собирателей России, князь получил неожиданный заказ: выкрасть «Мону Лизу»! Поставленная задача поначалу показалась Голицыну нереальной. Но, прокатившись в Париж, он отыскал слабое место в охране и тотчас начал готовиться к выполнению своего замысла. Сначала следовало сделать копию «Моны Лизы», а потом, оставшись в Лувре на ночь, поменять ее на подлинник. Вот только вскоре выяснилось, что «Мона Лиза», кроме господина Николая Зосимова, интересует еще одного человека – банкира Джона Моргана. А уж этот человек не любит отказывать себе в удовольствиях. Прежде чем приступить к столь серьезному делу, следует знать о потенциальных соперниках все, и в первую очередь предстояло выведать, кому он поручил свой заказ.