Евгений Сухов - Марьяжник

– И тем не менее вы советуете остерегаться его? – уточнил Звонарев. – Я вас правильно понял?

– Советую, советую, – Владимир Всеволодович демонстративно зевнул и даже не удосужился при этом прикрыть рот ладонью. – Осторожность в вашей работе никогда не будет лишней. Интересуетесь чем-то еще?

Последним своим вопросом Маронский недвусмысленно давал понять, что он был бы крайне признателен незваному гостю, если бы на этом его визит и завершился. Однако Звонарев не торопился покидать кресло.

– А как можно было бы взглянуть на этого уникального сыщика? – спросил он.

– Боюсь, тут я вам не помощник, – без промедления откликнулся Владимир Всеволодович. – Насколько мне известно, из газет опять же таки, Матвей Евграфович ведет чуть ли не затворнический образ жизни. Мало куда выходит, редко кого принимает. А адреса его домашнего я, разумеется, не знаю… Впрочем, вам и не стоило бы искать с ним встречи. К чему это вам? Заканчивайте свою работу, мсье Д’Арвен, и уезжайте. А Головацкий если и вытянет нужную ниточку, вам-то что? Вас здесь уже не будет. Или за заказчика своего опасаетесь?

Звонарев не ответил. По большому счету, Маронский был прав, ведь Звонарев и сам не мог бы объяснить, чем, собственно, так зацепил его этот Головацкий.

Попрощавшись с хозяином, Степан вернулся к себе на Гороховую…

Ночью ему снился Головацкий. Сон был неприятным и сводился к тому, что Матвей Евграфович (во сне он представлялся Звонареву высоким атлетическим мужчиной с военной выправкой) в самый ответственный момент хватал убийцу за руку. Звонарев пытался сопротивляться, но все попытки оказывались тщетными. Головацкий тащил его, смешно дрыгающего ногами в воздухе, к полицейскому участку, а Степан, несмотря на всю свою хваленую физическую подготовку, ничего не мог с этим поделать…

Проснулся Звонарев с первыми рассветными лучами. Единственным его желанием было немедленно увидеть Беллу. Он собрался и в начале девятого часа поехал к дому госпожи Розенталь. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Солнечные лучи отражались от ровного, как скатерть, снежного покрова.

Звонарев нашел нужный дом и отправил туда с запиской подвернувшегося парнишку. Заходить внутрь сам он не стал – ведь Белла ничего не говорила о своем семейном положении, – а предпочел обождать ее в сквере напротив. Госпожа Розенталь появилась через час после отправленной записки.

– Прости, раньше никак не получилось, – виновато призналась она, хотя Степану и в голову не пришло предъявлять женщине какие-либо претензии. – Я старалась как могла…

– Все в порядке, дорогая. Мне просто необходимо было увидеть тебя. После вчерашнего инцидента… Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, я немного успокоилась. А как ты? Узнал что-нибудь?

Они двинулись через сквер, держась за руки, подобно влюбленным гимназистам. Давно уже Звонарев не чувствовал себя так уютно и умиротворенно.

– Увы, ничего, – неохотно ответил он и повторил услышанную накануне от Маронского фразу: – Тайна следствия. Но то, что Гурьянов арестован и дает показания, – свершившийся факт. С этим необходимо смириться.

– Это ужасно! – Белла закатила глаза.

– Я понимаю.

– А ты смог предупредить кого-нибудь из наших?

– Честно говоря, не многих. Большинство из них и так уже знали о случившемся. Единственный, о ком я действительно забыл, так это профессор Шевельков. Хотя… Ему тоже должно быть известно. Ты ничего о нем не слышала? Он не уезжал?

– Насколько мне известно, нет.

– Хорошо, – Звонарев согласно качнул головой. – Я заеду к нему сегодня вечером. В любом случае, кому-то из нас теперь все равно придется взвалить на себя бремя лидерства. Ты вчера словно в воду глядела. Но Белла…

– Да?

Она чуть приподняла голову и встретилась глазами со Звонаревым. Свет заиграл на ее выбившейся из-под шапочки пряди волос.

– Я хочу, чтобы ты осталась в стороне от всего этого, – даже не сказал, а, судя по жестким интонациям, потребовал Степан.

Белла сморгнула и ничего не ответила. Волнение мужчины, связанное с ее персоной, было вполне понятным и очевидным. Он же в свою очередь выяснил все, что его интересовало на данный момент. Шевельков, судя по всему, за последние несколько часов с Беллой не встречался, следовательно, на этот счет Звонарев мог чувствовать себя относительно спокойно…

Они вышли из сквера через центральные ворота и взяли пролетку. Белла не спросила, куда и зачем они направляются. Все было ясно и без лишних слов. Как и вчера, Звонарев вез женщину к себе на Гороховую. Чувства, которые испытывала Белла, были написаны у нее на лице. Он любила. Может быть, любила впервые в жизни…

– Я никогда, никогда не была так счастлива, Степан, – шептали ее губы, когда они вновь оказались в полумраке комнаты, куда солнечные лучи едва пробивались сквозь тяжелые плюшевые портьеры. – У меня такое ощущение, что до встречи с тобой моя жизнь была лишена смысла. Я пыталась найти этот смысл, участвуя в антиправительственном движении, в попытках что-то изменить…

– Молчи. Не нужно ничего говорить.

Звонарев закрыл ей рот поцелуем. Платье упало к ногам Беллы, она переступила через него, не отрываясь губами от губ мужчины, и он властно заключил женщину в объятия…

– Мне нужно ехать, – сказала она, когда большие напольные часы пробили четыре. – Дома будут обеспокоены… Я не могу…

– Ну, разумеется, – он откатился в сторону и посмотрел на нее. – Я все понимаю. Не нужно ничего объяснять. Если необходимо, иди. Я возьму тебе экипаж.

– Не обижайся, Степан. Увидимся завтра?

– Непременно.

Мысленно Звонарев уже был не здесь, не рядом с ней в одной постели. Он уже прорабатывал предстоящую операцию по устранению профессора Шевелькова. Лицо Степана закаменело и стало сосредоточенным.

Они оделись, и Звонарев, как и обещал, спустился вниз вместе с Беллой, нанял ей экипаж и некоторое время задумчиво смотрел вслед. Белла помахала ему рукой, и он машинально ответил ей. Степану хотелось верить, что они еще увидятся. Завтра или, может быть, на днях. А сейчас надо сделать свое дело.

Он вернулся в квартиру. Сел на смятую постель, поставил рядом саквояж и внимательнейшим образом исследовал его содержимое. Звонарев еще не знал, каким образом избавится от Шевелькова. Единственное, что он знал, так это то, что исполнить намеченную работу придется непосредственно дома у жертвы. Вряд ли в свете последних обстоятельств удастся выманить профессора на улицу. А стало быть, и действовать придется предельно осторожно и осмотрительно. Огнестрельное оружие тут уж точно не годилось. Звонарев решил даже не брать его с собой…

Без четверти семь он поехал к профессору с визитом. На пороге его встретил сам хозяин дома. Он словно поджидал его, стоя рядом с дверью.