Валерия Вербинина - Путешественник из ниоткуда

– Я тебя в чем-то обвинял? – пожал я плечами. – И потом, насколько мне известно, тебя уже отпустили.

– Еще бы меня не отпустили, – пробурчал Антипка, ковыряя землю носком сапога и косясь на совершенно невозмутимую Изабель, которая смотрела мимо него так, словно его здесь и не было. – Все в городе знают, как вы меня ненавидите, да только я вам не по зубам. Да-с!

Положительно, мне начинал надоедать бессмысленный разговор.

– Да кто ты такой, чтобы я тебя ненавидел? – вполне рассудительно, как мне казалось, ответил я. – Для такого, как ты, слишком много чести.

Конокрад слегка побледнел, несмотря на загар. Может быть, от недосыпания я плохо соображал, потому что Кривому Антипке ни в коем случае не следовало говорить подобные слова. О себе тот был очень высокого мнения, и тщеславие его было не на шутку уязвлено, когда он узнавал, что кто-то осмеливается в грош его не ставить.

– Со свету сжить хотите, – с горечью выговорил конокрад, потому что несколько торговок, пара мальчишек и приказчик из модной лавки уже собрались вокруг нас, прислушиваясь к странному разговору. – Ну да ничего. Бог – он все видит.

– Дурак ты, и больше ничего, – ответил я.

Его глаза вспыхнули злобой. Вне всяких сомнений, Антипка был не прочь сказать мне какую-нибудь дерзость, но тут подъехал экипаж Изабель, управляемый Аркадием, который слишком поздно натянул вожжи. Лошадь грудью толкнула конокрада, и он, взмахнув руками, полетел прямо в грязь. Зрители засмеялись. Весь красный, Кривой вскочил с земли.

– Смотри, куда прешь, дубина! – закричал он, грозя кулаком кучеру.

В ответ последний высказал Антипке все, что думал о тех умниках, которые сами лезут под колеса, и под конец выразил пожелание побывать на его похоронах. Кривой в долгу не остался, и, вне сомнений, перепалка продолжалась бы еще долго, если бы Изабель не забралась в карету и не велела трогать. Вскоре постылый N остался позади. Я прислонился головой к спинке сиденья и задремал. Проснулся я только от толчка, когда экипаж остановился.

– Уже приехали? – зевая, спросил я и, получив положительный ответ, выбрался наружу.

Изабель подхватила меня под руку, и мы направились вперед по тропинке, которая вела в глубь леса. Попутно моя спутница принялась пересказывать мне содержание какого-то очередного уголовного романа, почти сразу же проговорившись, кто именно в конце концов оказался убийцей.

– Ах, как неловко вышло, что я вам сказала! Ведь вы еще не прочитали книгу. Просто дело в том, что в действительности он был вовсе не тем, за кого себя выдавал, а...

Я тряхнул головой, пытаясь окончательно пробудиться. Навстречу нам из кустов выскочил лисенок, заметив нас, постоял на месте, поджав переднюю лапу, фыркнул и опрометью бросился обратно в кусты. Изабель меж тем увлеченно принялась пересказывать другой роман, который она недавно читала, а за ним третий.

«Зачем мы идем в лес? – смутно думал я, стараясь ненароком не зевнуть лишний раз. – Почти все браконьеры обитают в Лепехине, надо пойти туда, расспросить людей...»

«Так они тебе и скажут, даже если что и видели, – ехидно возразил мой внутренний голос. – Не дождешься!»

– Так мы ничего не добьемся, – сказал я своей спутнице. – Лес слишком большой, мы не сможем как следует обыскать его вдвоем.

– Мальчик, который слышал выстрел, утверждал, что стреляли не так далеко от усадьбы. Думаю, прежде всего стоит посмотреть в той стороне, – немного подумав, предложила Изабель.

Солнце зашло за неожиданно набежавшую тучу, и в лесу сразу стало сумеречно, прохладно и неуютно. Ели стояли нахохлившись, тоненькие сосенки слегка поскрипывали на ветру. Мадемуазель Плесси уверенно двинулась вперед, я, смирившись, зашагал за ней. Но вот выглянуло солнце и осветило лес, который сразу же приобрел праздничный, нарядный вид. Издалека послышался звон колокола, который все приближался. Значит, мы и в самом деле двигались к усадьбе.

Немногие рябины стояли, расправив оранжевые кисти ягод. На ходу я сорвал пару ягод, пожевал их, скривился и выплюнул, но желание уснуть зато чудесным образом куда-то исчезло. Изабель улыбнулась мне, и я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь ей.

– Если и правда стрелял лепехинский браконьер, – сказал я, – то, скорее всего, дядя Митяй. Он большой охотник бродить по ночам. Говорит, что в темноте видит, как кошка. Он...

Изабель ушла на десяток шагов вперед, а я как встал, так и остался стоять.

Неподалеку от меня стояла невысокая рябина, усыпанная оранжевыми ягодами. Приглядевшись, я заметил на листьях какие-то бурые разводы и невольно насторожился.

– Изабель! Идите сюда.

Она обернулась и поспешила обратно.

– Что такое? Вы что-нибудь обнаружили?

– Не знаю, – проворчал я, косясь на рябину. – Давайте осмотрим тут все вокруг. Мне кажется... да, я почти уверен, что на листьях кровь.

И мы принялись за поиски, которые, впрочем, не заняли даже четверти часа. На поляне, полускрытой за кустами боярышника, мы обнаружили очередную загадку этого непростого дела, а именно – труп неизвестного господина с пулей в голове.

– Карманы, – сказал я, обращая внимание спутницы на одежду неизвестного.

– Вы думаете... – начала Изабель.

– В них явно рылись. Похоже, кто-то побывал тут до нас.

– Убийца? – шепотом спросила Изабель.

– По-видимому. – Я подошел ближе и склонился над трупом.

Мужчина был не молод, но и не стар, одежда вполне приличная, но ничего особенного. То же самое можно сказать и о его внешности. С некоторой неохотой я принялся ощупывать карманы. В сюртуке ничего не было. Я расстегнул пуговицы и увидел возле жилетного кармана золотую цепочку.

– А часы снять не успели, – заметил я, вытягивая их из кармана.

Щегольская крышечка, инкрустированная перламутром и украшенная диковинными вензелями. Тонкая работа, сейчас таких уже не делают.

Щелк!

Старинные часы прозвенели печальную и нежную мелодию и умолкли. Мы с Изабель, пораженные до глубины души, уставились друг на друга.

Потому что только что прозвучала та самая мелодия, которую довольно фальшиво напел нам управляющий гостиницы «Ренессанс» в славном городе Глухове. Значит...

– Что вы тут делаете, господа?

Изабель подскочила на месте. Я поспешно обернулся.

Возле старой сосны, ствол которой в лучах солнца отливал розовым, стояла баронесса Корф. За ее плечом виднелось негодующее лицо Григория Никаноровича. Я медленно выпрямился.

– Доброе утро, сударыня... Здравствуйте, Григорий Никанорович! Позвольте вас познакомить. Кажется, господин Стоянов уже никогда не будет вредить интересам Российской империи. Он мертв, и похоже на то, что его убили около двенадцати часов тому назад.