Сергей Зверев - Господа офицеры

…Когда турецкий берег уже скрылся из глаз аэронавтов и под крыльями «Фармана» лежало лишь голубое зеркало озера Ван, чудовищная гаубица выпалила в очередной раз. Ствол ее был направлен на север, туда же, куда летел русский аэроплан.

Громадный снаряд «Большой Берты» пронесся в полуверсте к западу от «Фармана» и значительно выше, но мощь его движения была такова, что аэроплан заметно качнуло, точно легкую шлюпку на волне.

Владислав Дергунцов как-то очень быстро и легко прижился в прифронтовом Эрджише. Пока поручик Голицын беседовал в штабе армии с адъютантом Юденича, оператор, который стал теперь военным корреспондентом, успел снять неплохую двухкомнатную квартирку с кухней и ванной на окраине городка. Из этого следовало, что денежки у Дергунцова водились немалые: не всякому полковнику такое удовольствие по карману.

При желании Владислав Дергунцов мог становиться весьма обаятельным человеком, да и далеко не все столь проницательны и брезгливы, как князь Голицын. Среди молодых офицеров городского гарнизона «оператор и приятель самой Веры Холодной» произвел настоящий фурор. Стоит отдать Дергунцову должное: он умел пустить пыль в глаза.

Оператор развил бешеную деятельность, за день он обошел не по одному разу весь Эрджиш, сводя знакомства с молодыми подпоручиками, поручиками и корнетами, артиллеристами, пехотинцами, военными инженерами, медиками. Он был любезен, был мил и остроумен, иногда чуть язвителен, но молодежи это обычно нравится. Словом, та еще столичная штучка!

Человека храброго, волевого, сильного духом, но при этом не слишком умного и совсем еще молодого легче всего поймать на лести. Такие люди, как правило, тщеславны. А Дергунцов откровенно льстил недавним выпускникам провинциальных офицерских курсов, пехотных и артиллерийских школ, кадетских корпусов и юнкерских училищ, называя их не иначе как героями и опорой Отечества, и это действовало похлеще любых рекомендательных писем! С Сергеем Голицыным оператор даже не пытался проделать подобный психологический трюк, что доказывает: Владислав Дергунцов неплохо разбирался в людях. Поручик Голицын слишком уважал себя, слишком хорошо знал себе цену, чтобы купиться на лесть.

Дергунцов даже предлагал всем желающим запросто заходить к нему на квартиру, обещал сфотографировать особым бельгийским аппаратом, сделать фотоотпечаток в формате портрета. Глаза у корнетов и подпоручиков загорались: это как же здорово — послать такой вот портрет матушке с батюшкой или невесте! Тем более что делать фотографическую карточку будет не кто-нибудь, а признанный мастер, который с самой Верой Холодной работает, с королевой синематографа!

Человек пять молодых офицеров зашли вечером на квартиру к приглашавшему всех встречных-поперечных новоявленному военному фотокорреспонденту, — отчего не познакомиться теснее с таким интересным и милым человеком? Дергунцов на свои деньги устроил попойку, после чего совсем стал, что называется, своим в доску.

И вот что интересно: на следующее утро Дергунцов был свеж, точно не пил ничего крепче молока, и столь же активен, как накануне. Энергичная деловитость так и хлестала у него через край. Покряхтывая от тяжести, он таскал свой громоздкий киноаппарат по всему Эрджишу, он добросовестно выполнял свои обязанности, снимая кадры хроники. Да, пусть пока не на линии фронта, но ведь в самом ближнем тылу! Он снимал прифронтовой госпиталь и санитарные пункты, снимал раздачу солдатам обеденного кулеша, снимал гарнизонную гауптвахту, казачьи разъезды и позиции артиллеристов, много чего еще снимал. Работал буквально до седьмого пота, не отдыхая, только пообедав наскоро с теми же солдатами. Молодые офицеры, с которыми Дергунцов познакомился накануне, уважительно цокали языками: это трудяга! Это крепкий профессионал. А еще говорят, что все шпаки — трусы и бездельники!..

За какие-то сутки этот человек стал своим в Эрджише, примелькался, будто всегда тут и был.

Владиславу даже удалось заснять разрыв страшного снаряда «Большой Берты», причем с недалекого расстояния — всего полверсты. Правда, на этот раз, к счастью, разрыв никакого реального урона русским войскам не нанес. И все же впечатляющие должны были получиться кадры!

Взяв в помощники двоих молодых прапорщиков, фронтовой фотокорреспондент Владислав Дергунцов поднялся в ближние предгорья Эрджиша, чтобы снять панораму города. А как же? Для истории, господа, для истории! Тогда же Дергунцова посетила мысль: а неплохо бы снять Эрджиш с высоты, вот тогда панорама получится вообще всем на зависть и удивление. Только как бы это сделать?

Мыслью этой оператор поделился со своими помощниками. Те, попав под обаяние Владислава и заразившись его энтузиазмом, присоветовали обратиться к пилотам двух «Фарманов», которые завтра должны прибыть в город.

…Когда «Фарман» вернулся из воздушной разведки, наблюдатель не сразу отправился с докладом к генералу Юденичу. Два часа он потратил на то, чтобы срочно проявить фотопластинки и отпечатать с них пробники. Из десяти пластинок кассеты только три давали приличное качество изображения: одна, снятая с высоты, и две других — когда аэроплан максимально снизился. Захватив с собой пробные отпечатки, наблюдатель-разведчик в сопровождении пилота «Фармана» отправился в штаб, где его немедленно приняли генералы Юденич и Огановский.

Разговор, начавшийся после рапорта, по всей форме отданного воздушным разведчиком, складывался непросто. Их высокопревосходительства господа генералы отказывались верить своим собственным глазам!

Нет, главная задача поиска была выполнена отлично: топографическая привязка сомнений не вызывала. Теперь было совершенно точно известно, где именно располагается огневая позиция «Большой Берты». Но вот что касается странного скопления безоружных людей на огороженном пространстве в непосредственной близости от супергаубицы, тут мнения разделились. Ведь пилот и наблюдатель видели странный квадрат с вышками по углам своими глазами, а генералы — нет.

— Ваше превосходительство! Судя по всему, эти люди внизу, там, внутри периметра квадрата, — наши военнопленные, — убежденно сказал Юденичу воздушный разведчик. — А сам квадрат — что-то наподобие лагеря.

— Да не может такого быть! — гневно воскликнул Юденич. — Это не лезет ни в какие ворота.

— Нет, вы, наверное, ошиблись, — поддержал своего начальника Огановский. — Даже турки не пойдут на такую несусветную подлость, чтобы прикрываться пленными.

— Господа генералы, ваши превосходительства, я же видел, как эти люди прыгали от восторга, завидев над собой мой аэроплан, — тихо сказал пилот. — Знаете почему? Потому что они разглядели двуглавых орлов на его крыльях, другого объяснения нет.